Вольфганг Хольбайн - Возвращение колдуна

— Я уже не знаю, что думать и как я должен воспринимать это, — признался он. — Наши противники мыслят и строят свои планы не так, как люди. Но что-то обязательно произойдет — я чувствую это. И ничего хорошего, поверь мне. — Говард тяжело вздохнул и протянул мне трость. — Собственно говоря, я пришел лишь для того, чтобы отдать тебе вот это, — сказал он. — Я хотел передать тебе еще при первой встрече, но…

Говард замолчал, хотя и попытался спасти положение смущенной улыбкой. Протянув руку, я взял у него трость и с любопытством начал рассматривать ее. Это была роскошная вещь: необычно длинная рукоятка была изготовлена из какого-то неизвестного мне черного дерева; набалдашник тоже казался немного великоватым и поблескивал, как таинственный кристалл, если смотреть на него против света; внутри кристалла я увидел темный предмет, но не понял, что это такое. Возможно, это была лишь тень.

— Поверни его влево, — сказал Говард.

Я послушал его. Поблескивающий кристалл-набалдашник повернулся с небольшим сопротивлением, затем что-то щелкнуло, и из черного дерева выдвинулся острый как бритва клинок шпаги, заточенный с обеих сторон. Я осторожно вынул его и повертел в руках. Оружие было очень легким, но я почувствовал, насколько прочна была сталь, такая хрупкая на первый взгляд. Лезвие было настолько острым, что легко перерезало волосок.

— Эта трость принадлежала твоему отцу, — пояснил Говард. — Он отдал ее мне на хранение, когда отправился в Нью-Йорк на поиски. Я… пообещал ему, что сохраню ее, пока он не вернется. Но я уверен, что Андара совсем не будет против, если я отдам ее тебе.

Когда Говард произносил последние слова, его голос звучал как-то странно. Я задвинул клинок опять в трость, положил шпагу на стол и посмотрел на него.

— Я сожалею о том, что наговорил отцу, Говард, — сказал я еще раз. — Я хотел бы, чтобы у меня появилась возможность извиниться перед ним.

Говард улыбнулся.

— Он знает об этом, Роберт. Он знал об этом еще до того, как ты приехал. Попытайся помочь нам в нашей борьбе, как это делал твой отец.

— Но я не могу, Говард, — простонал я и задался вопросом: «Почему он меня не понимает?» — Пойми же! — продолжил я умоляющим тоном. — Я уже пытался, Говард. За последний год я узнал о магии и оккультизме больше, чем за всю свою предыдущую жизнь. Я пытался привыкнуть к этой силе, в которой заключено мое наследство, но я не могу. Я не хочу. Я не хочу всю свою жизнь просуществовать в сознании других как человек, который причиняет страдания и несет смерть тем, с кем встречается на своем пути!

Где-то в глубине дома пробили часы, медленно и монотонно, и их глухое звучание, казалось, подвело итог моим словам.

— Но все совсем не так, — мягко возразил Говард. — То, как ты воспользуешься своим наследством, находится полностью в твоей власти.

Часы все продолжали бить, словно подтверждая его правоту.

— А если я недостаточно силен? — спросил я. — И что будет, если я не справлюсь и поддамся соблазну силы, как другие, которые убили моего отца?

Говард хотел было ответить, но не смог. Где-то в глубине дома прозвучал последний, двенадцатый, удар часов.

И в этот момент произошло что-то жуткое.

Сначала замигал свет. Потом по всему помещению пронесся зловещий ледяной ветер, который поднял сноп искр в камине и потушил одну из трех газовых ламп, освещавших библиотеку. При этом свет двух остальных ламп приобрел зеленый оттенок.

— О Господи! — прохрипел Говард. — Что это?

Ужасная вонь распространилась в библиотеке. Нечто темное, бестелесное и клокочущее появилось из ничего над столом, и его ужасное шипение заглушило слова Говарда. Подрагивающее зеленое освещение усилилось, и неожиданно на середине стола заплясал бледный бесформенный сгусток, больше похожий на прозрачный туман. Говард закричал и отпрянул в сторону. Протянув руку, он попытался схватить трость, но у него не получилось, и она скатилась со стола. В отчаянии Говард наклонился, чтобы поднять ее.

Я едва ли воспринимал происходящее вокруг и только завороженно смотрел, как туман продолжает клубиться и покачиваться над столом. Внезапно стало холодно, очень холодно, и меня обдало потоком воздуха, источающего запах гнили. Казалось, что пахнуло из гроба. Затем туман еще больше сгустился и вмиг вытянулся в двухметровый мерцающий столб, ярко-белый и постоянно двигающийся. Через несколько секунд он сформировался в силуэт человека!

Когда я узнал лицо туманного силуэта, по моей коже прошел мороз.