Елена Величка - Ушедший в бездну

…В доме Хооге Конрад любил только одно время суток — ночь, и она приближалась. За окном сгущалась темнота. Оставалось пережить семейный ужин, на котором даже Альфред был вынужден появиться без опоздания.

Конрад недовольно прислушивался к беспокойным шагам Ибрагима у себя над головой. Если ты бывший мусульманин или кто там ещё, глупо так переживать из-за христиан, которых прикончил твой обожаемый господин. Не в первый раз ему пришлось помахать шпагой.

Шаги наверху вскоре затихли. Ибрагим куда-то ушёл. Примерно через четверть часа, заглянув в комнату гостя, он холодно сообщил, что ужин подан и хозяева ждут в столовой.

В большом канделябре, установленном на лестничном марше, почему-то не горела ни одна свеча. Осторожно нащупав ногой верхнюю ступень, Конрад неожиданно вспомнил о матери и ощутил на себе взгляд — сосредоточенный и враждебный. Ещё не успев понять, какая опасность ему угрожает, мальчик инстинктивно сделал шаг назад. Сильный удар в спину бросил его в тёмную пустоту. Внизу мелькнули ступени. Навстречу рванулась стена со скользящими по ней изломанными чёрными тенями.

Если он и потерял сознание, то лишь на миг. Когда он поднимался, цепляясь за стену, ему казалось, что он проснулся в чужом незнакомом месте, наполненном красными мечущимися отблесками. Вверху и внизу гремели голоса, но слов он не различал. Кто-то тянул его за руку. Конрад сердито вырвался. Боли он не чувствовал. Голову покалывали ледяные иглы.

— Вы дойдёте сами до своей комнаты? — спросил Альфред Хооге.

Конрад сделал шаг, пошатнулся и схватился за перила. Хооге поднял его на руки и двинулся с ним вверх по лестнице. Сзади шёл лакей, освещая ступени свечой.

У дверей комнаты стоял Ибрагим. Он молча посторонился, пропустив хозяина внутрь.

— Моряк из вас не получится, — заметил Хооге, уложив Конрада на кровать. — Уж очень вы неуклюжи, ваша светлость. Как вас угораздило слететь с лестницы? Вы зацепились ногой за ступень?

Конрад почувствовал, как его щёки наливаются жаром. С лестницы его столкнул Ибрагим, но глупо было рассчитывать, что Хооге согласится поверить в это.

— Трудно быть ловким, когда тебя толкают в спину.

Альфред презрительно улыбнулся.

— Видимо, беспокойный дух господина Светелко нашёл вас даже в моём доме.

Появление старших Хооге предотвратило ссору, готовую вспыхнуть между их сыном и гостем. Глава семьи тут же послал лакея за водой и бинтами. Мать отругала Альфреда за то, что его "любимчик Корнелис" поленился зажечь свечи в канделябре на лестнице.

Конраду было необходимо отлежаться и прийти в себя. Голова у него раскалывалась от боли. Серьёзных повреждений он не получил и нуждался только в отдыхе. Хозяева ушли, поручив его заботам лакея, который помог ему раздеться и аккуратно промыл холодной водой его ссадины и царапины.

— Если желаете, я принесу вам ужин.

Конрад не мог и думать о еде. Ему хотелось спать. После ухода лакея он придвинул к двери тяжёлое кресло. Теперь Ибрагим уже не смог бы войти бесшумно. Его неожиданная месть испугала Конрада. Он не предполагал, что Ибрагим настолько ненавидит его.

Оставаться у Хооге больше не имело смысла. "Моравские гости" были уничтожены. Конрад решил уйти перед рассветом. Окно в нижнем этаже, выходящее на улицу, давало ему возможность сделать это беспрепятственно. Он не представлял, как будет искать дом Феррары в незнакомом городе, но был уверен, что найдёт. Не в первый раз ему приходилось бежать от своих благодетелей. Он не чувствовал к ним ни малейшей признательности. Они унизили его так, как не унижал даже пан Мирослав.

За ужином Альфред выслушал много неприятного от своих родителей. Он и сам был зол на Ибрагима. Берберский раб совсем некстати проявил дурной характер, и Альфред впервые подумал о том, что, возможно, напрасно взял этого дикаря с собой в Амстердам. Все попытки семьи Хооге внушить Ибрагиму хотя бы смутные представления о достойном поведении в цивилизованном обществе не принесли никаких результатов. В Берберии он был тихим и жалким. В Голландии стал дерзким и мстительным.

Вернувшись в свою комнату, Альфред вызвал Ибрагима. Тот явился и встал в дверях, упрямо сжав губы и устремив хмурый взгляд себе под ноги.

— За что ты хотел убить моего гостя? — спокойно спросил Хооге, в душе ещё надеясь увидеть искреннее недоумение на лице слуги, но Ибрагим явно ждал подобного вопроса.

— Он не гость, он враг. Он непочтителен с вами, мой господин, и его отец ненавидит вас.