Елена Малиновская - Танец над бездной

Двое сражались. Без устали, яростно, один на один. Поединок начался еще на закате, а сейчас первые звезды уже робко выглядывали в просветы меж быстро темнеющих туч.

На каменистом утесе одному-то тяжело развернуться. Единственный неверный шаг приведет к гибели, к короткому, мучительно-прекрасному мигу полета. Только повернись не так, только ослабь контроль, как неприятель столкнет тебя в пропасть.

Страшно, и отступиться бы от намеченного, но нельзя. Этот бой обязан закончиться смертью. Неважно чьей. Не враги столкнулись в кровавой схватке – друзья. И от этого еще страшнее. Ведь каждый уверен, что именно он прав. Кажется, что бой будет длиться вечность. Равны силы.

Но вот расклад битвы изменился. Один из сражающихся пропустил удар. Глухо звякнув, отлетел далеко в сторону меч, а сам он забалансировал на краю бездны.

– Отступись,– прошелестел голос бывшего друга.– И я сохраню тебе жизнь.

Гордо усмехнулся мужчина, с презрением посмотрел на врага:

– Никогда. Уж лучше смерть.

– Мне жаль, но ты сам выбрал свою Судьбу.

Отвел неприятель руку для последнего удара. Проигравший горько скривил губы и шепнул пару фраз, от которых дрогнули пальцы, сжимающие рукоять клинка.

– Я вернусь,– повторил мужчина и кинулся с обрыва, не давая убить себя.

За многовековую историю Боги впервые с интересом посмотрели вниз.

Говорят, когда умирает человек – на небосводе рождается звезда. Кто знает, правда ли это или досужие вымыслы. Но колдуны клянутся, что в ту ночь на небесах не появилось ни одной новой звезды. Лишь чуть дрогнул, изменяясь, рисунок созвездий, предвещая скорый финал целой эпохи.

Впрочем, разве можно верить предсказаниям звездочетов? Уж слишком часто они ошибаются.

Старая колдунья не находила себе места от беспокойства. Приближалось ее самое нелюбимое время суток. С недавних пор женщину стал страшить приход ночи – изначальной прародительницы созданий мрака. Каждое утро она просыпалась с чувством благодарности перед кем-то или чем-то, вновь избавившим ее от неведомой опасности.

На этот раз дурное предчувствие застало колдунью врасплох уже в середине дня. Солнце пылало в зените. В глубокой синеве небес – ни облачка. Маленький архипелаг, затерянный в бесконечных далях обычно ласкового океана, будто съежился от едва ощутимой опасности, разлитой над миром чьей-то щедрой рукой.

Жара. Ни малейшего ветерка, несущего прохладу.

В неподвижном сонном воздухе, напоенном тяжелым, дурманящим голову запахом сон-травы, тонули любые звуки. Люди, казалось, плыли в мареве полуденного солнца, особенно жестоком сегодня к жителям крохотного селения, ловко примостившегося меж двух холмов у побережья. Густая тень леса не давала успокоения и отдыха. Даже сумрак тенистой рощи красноигольника еще сильнее раздражал измученные блеском волн и бесконечной синевой небес глаза. Куда-то исчезли бурундуки и белки, которые в изобилии водились в здешних девственно-диких местах и безбоязненно подпускали к себе островитян. Смолкло пение птиц, лишь изредка какая-то пичуга жалобно и пронзительно вскрикивала, будто пытаясь пробудиться от кошмара,– и вновь звенящая, пугающая своей безысходностью тишина.

Колдунья недоуменно покачала головой. За всю свою более чем вековую память она впервые встречала такой день. В древних летописях, которые посчастливилось ей когда-то в ранней юности, будучи ученицей, прочесть, проскальзывали робкие осторожные намеки на странные часы, когда весь мир замирал в ожидании, готовясь то ли к гибели, то ли к триумфу. Но что могло произойти здесь – в глухой провинции, находящейся вдали не то чтобы от важных, но вообще от любых торговых путей. Крохотный клочок суши среди десятка себе подобных. Иной раз плач младенца спокойно кочевал тихой безлунной ночью по всем двенадцати островам архипелага, заставляя матерей испуганно склоняться над детскими люльками. У здешних островов даже не было отдельных названий. Их объединяли в единое целое под излишне-романтическим названием «Лазурь».

«Дети солнца и океана» – так гордо именовали себя островитяне. И действительно, вряд ли жители какого другого уголка империи могли похвастаться столь схожей внешностью. Светлые волосы, впитавшие в себя всю щедрость светила и золото песчаных отмелей. Голубые глаза, соперничающие по отливу с бездонной пустыней неба и воды. Правда, это единообразие перемежалось зеленью лесов, проскальзывающей в очах некоторых островитян. Благословенный уголок спокойствия и благополучия, который обходили далеко стороной штормы и грозы. Весь мир мог бы рухнуть в одночасье, но вряд ли бы столь страшная катастрофа изменила ровное течение времени здесь.