Юрий Ишбулатов - Пепельная столица

Внезапно узкий тоннель обернулся огромным, просторным залом.

— Неужели это… — восторженно воскликнула Лантрисс и подняла голову к куполу, который украшали инкрустации из мерцающих голубых кристаллов — Слез Урба — основы жизни этого мира.

— Летописи Цикломера, — подтвердила прорицательница, а после остановила руку Лантрисс, которая потянулась к пергаменту.

— У вас будет достаточно времени в этом зале, пасть Урба снова разрушит его только через половину Хинаринского года. Сейчас нас ждет куда более интересная загадка, — пообещала прорицательница, приглашая Лантрисс и ее коллег за собой.

— Что может быть интереснее летописей! Это же оригинал, а не обрывки пересказанные изгнанниками и торговцами слез! — запротестовала девушка, невольно замедляя шаг.

— Летописи повествуют о канувшем прошлом, а мы предлагаем поговорить о будущем, — небрежно ответила знающая, но неподдельный интерес Лантрисс вызвал у Лим'нейвен улыбку.

— Пасть еще далеко. Думаю, у нас есть время для небольшого урока истории. Не помешает освежить ваши знания перед тем, что предстоит, — сжалилась знающая. Воодушевление выплеснулось на лица историков, восторженные возгласы сорвались с их губ.

— Известная нам история начинается с глаз Урба. Чем раньше произошло событие, тем ближе оно к глазам, — объявила Лим'нейвен. Пурпурная искра сорвалась с протянутой ладони Прорицательницы и принялась виться вокруг детального изображения огромных круглых глаз. Сверкающий ирис, обрамлявший вертикальный разрез зрачка, был мастерски выложен слезами Урба, которые получили название именно благодаря этому каноничному изображению.

— Вначале не было Миров, а вещи не знали порядка, — искра скользнула к ровному участку стены, который покрывала сотня уникальных силуэтов.

— Эти существа боролись за право стать Создателями Четырех Миров. Среди них есть неконечный Урб, безликий Арг, тонконогий Син и, конечно, будущие творцы родного вам Хинарина — железный Нар и стокрылый Хин, — огонек по очереди топил знакомые фигуры в пурпурном мерцании, — но вы не найдете здесь сломанный меч — символ Красного Карлика, смерти и изменения.

— Разве это удивительно? Оорлинг-говоривший-с-Сином — шаман конца второй эры — говорил:… кора древа времени опала под сень мерцающих ветвей и стала семенем великого противостояния. От семени того родились Создатели и сплели миры в продолжения своих тел…

— А после вырвали жестокость из своих сердец, и обратилась она хромым Карликом с красными огнем вместо вырванных глаз, — закончила знающая, — позиция Оорлинга нам понятна. Синиты обожают превозносить Отца-Мать Сина даже больше, чем клеймить Карлика во всех бедах. И все же, среди крошечных силуэтов есть целый меч с эфесом, как у сломанного клинка Карлика.

— Что это, по-вашему, значит? — переспросила Лантрисс, пристально вглядываясь в изображение изящного меча.

— Среди Создателей только Урб не боится лично замарать клыки. Остальные предпочитают отделаться от грязной работы. Возможно, Карлика переломили и заставили нести бремя их убийств. «Вырвали глаза», как завуалированно выразился Оорлинг, — ответила знающая, пожав острыми плечами. Искра бросилась влево и начала виться вокруг крупных изображений выживших Создателей, среди них был и сломанный меч Красного Карлика. Изображения были богато украшены, в узорах прослеживались крошечные силуэты с предыдущего участка стены.

— Это объяснит, почему Карлик убил Нара в конце Второй Эры, — задумчиво предложила Лантрисс, не отрывая от гравюр завороженного взгляда.

— Возможно, но мы пока этого не знаем, — знающая настойчиво попросила всех следовать за ней. Миновав пару извилистых поворотов, процессия была вынуждена штурмовать крутую винтовую лестницу. Острые обсидиановые ступени привели их в просторную круглую комнату. В центре зала располагалось кольцо высокого стола. Неестественно гладкая поверхность была заставлена разнообразными приборами, засушенными препаратами и даже вялеными деликатесами со всех Миров. Приборы и замысловатые детали поднимались в небо, сливались друг с другом или плавно кружились в воздухе. Лантрисс не стала даже пытаться осознать, что здесь творилось. Филмафей, напротив, внимательно изучал загадочное действо.

Прорицательницы обернулись к вошедшим и склонили головы в вежливых кивках, но эксперименты прерывать не стали. Пурпурная Лим'нейвен вывела гостей из оцепенения звонким щелчком жвал и предложила приблизиться к массивной каменой колонне, которая занимала центральное место в зале. Видя непонимающие лица, прорицательница приложила руку к монолитной обсидиановой поверхности. Пурпурная искра сорвалась с вытянутой ладони и нырнула в толщу темно-зеленого стекла. Яркое мерцание разлилось по бороздам, выточенным в толще колоны, и проявило толстое кольцо, нарисованное фигурками обитателей разных Миров. Затем огонек проник глубже, подсвечивая следующий слой изображения. Кольцо резко провернулось, а звери заняли новые места. Так повторялось до тех пор, пока кольцо не сделало полный оборот.