Юрий Ишбулатов - Пепельная столица

— Мы должны вести себя достойно, — строго отчитал испуганную Хинаринку Филмафей. По тесной толпе тоннельников пронеслась волна присвистывающих смешков.

— Если они все копии Нуаркха, я вскрою себе горло, — еле различимо пробормотал Филмафей и приветственно воздел все четыре руки. После огромный синит без лишней спешки спустился по трапу, и Лантрисс обреченно последовать за ним. Знающая, закованная в полированный пурпурный панцирь, плавно вышла навстречу. Неестественно высокий рост и ограненные агатовые глаза выдавали в ней Прорицательницу. По телу женщины вились замысловатые узоры, а пластины панциря обрамлял темный обсидиан. Острые скулы и влажные жвала прикрывала полупрозрачная вуаль маски-переводчика.

— Приветствую, Сарран Прорицательница. Я был рад откликнуться на ваше приглашение, — Филмафей склонил голову в учтивом кивке.

— Рада видеть вас Саррин Филмафей. Мы за многое благодарны вам и Архонту Калрингеру, жаль, что он не смог посетить нас, — ответила знающая монотонным голосом, который порождала маска. Затем она протянула синиту ухоженное предплечье, проявляя уважение к этикету чужого мира, — мое имя Натакхит.

— Архонт Калрингер не задумываясь посетил бы вас, если бы мог, — печально поведал Филмафей, пожимая трехпалую конечность.

— Титул Архонта — тяжелое бремя, мы разделяем его чувства, — поделилась прорицательница, бросая беглый взгляд на величественную громаду Цикломера.

— А вы, Сарран? Судя по свиткам пергамента, вы пришли, чтобы выслушать нашу тайну?

Лантри с трудом подавила желание юркнуть за широкую спину Филмафея.

— Лантрисс… Калменхайм. Архонт Калрингер доверил мне… я специалист по культурам и истории Четырех Миров… неплохой, — заикаясь, ответила бледная, а после сглотнула ком и неловко указала на перепуганных ученных, — мои коллеги: культурологи, знатоки естественных наук, теологи. Очень… компетентные.

— Мы покажем вам нечто более ценное, чем простые летописи, — загадочным тоном ответила прорицательница, мягкая улыбка тронула каменные глаза, — но прежде я хотела покончить с переговорами. Мы согласны на торговые посты вокруг Цикломера и других убежищ. Помощь в обороне от змеев всегда необходима, тем более посты помогут понять, сколько Слез вырывают из тоннелей Урба. Вас устраивает такое решение, Саррин Филмафей? Другого мы не вынесем.

— Вполне, Сарран Натакхит, мне тоже противны затянутые переговоры, — улыбнулся Филмафей. Дипломаты за его спиной недовольно зароптали. Огромный синит обернулся и суровым взглядом приказал им вернуться на борт.

— Тогда приступим к действительно важным дела, — Прорицательница, проводила дипломатов насмешливым взглядом, и указала ученым на высокие врата Цикломера.

Внутри Цикломер оказался просторным перекрученным тоннелем, который вился от широкого основания к срезанному пику. Тревогу Лантрисс постепенно сменил живой интерес. Взгляд распахнутых сизых глаз жадно прыгал между многочисленными проявлениями тоннельной культуры и завиткам настенных рисунков. Тоннельники были кочевым народом, поэтому полукруглые залы и извилистые переходы не украшала замысловатая мебель. Единственными исключениями оказались мастерски выделанные шкуры, стойки для своеобразной брони или инструментов, а также петли «кроватей», болтающиеся под высокими потолками.

Когда Лантрисс смогла преодолеть страх перед вытянутыми фигурами скитальцев, она начала пристально изучать каждого из них. Одеяния прохожих были гораздо элегантнее и опрятнее, чем считало большинство Хинаринцев. Длиннополые накидки из тонких шкур усеивали аккуратные прорези для многочисленных шипов. Одеяния дополняли высокие воротники-маски и длинные перчатки. Плечи рабочих прикрывали объемные плащи из пестрого влажного мха. Солдаты кутались в шкуры Урбских мимиков или Змеев. Одежду покрывали иероглифы, которые описывали статус и вкусы носителя. Панцири пестрели заплатками вросшего мха, утерянные конечности заменяли отталкивающие членистоногие паразиты. И, ровно как Нуаркх, многие воины прятали «глаз ткача» под заштопанным веком.

Пара рабочих и солдат отдыхали подле незавершенной настенной карты. Первый рабочий натянул шкуру на когтистые пальцы и задавал бодрый, звонкий ритм. Солдат дополнял бой витиеватой мелодией костяной флейты, а второй рабочий растянул жвалами высушенные жилы и выдергивал из них низкие, чистые ноты.