Ярослава Кузнецова - Химеры

– Ты море видел? Река ведь в море впадает.

– Нет.

– А что так? Пару шагов ведь пройти. Иди, погуляй по берегу, пособирай камушки. Посмотрим, что тебе морские скажут. Если сразу голову не откусят.

Ньет замолчал и уставился в темноту, обняв колени руками.

Кого не спроси, все кричат в один голос, что морские – огромные, как горы, злые и никого не пускают в свое море.

Но море такое просторное...

– Я тебе так скажу, у каждого своя судьба. И у нашего народа она кончилась. Нечего ко всем с расспросами приставать. Родился в реке – живи в реке, а нет больше реки – сиди на берегу, людям на посмешище. Одно беспокойство от тебя, Осока.

Клацнули огромные челюсти, и Мох с головой ушел на дно, скользкая широкая спина бревном маячила на поверхности.

Говаривали, что Мох когда-то был свободным морским скитальцем, странствовал с места на место, нигде не останавливаясь надолго. А потом нашел свой приют здесь. И теперь не хочет двигаться с места, даже вспоминать ничего не хочет. Всем доволен.

Ньет вдохнул запах сырости и плесени и закусил губу.

Он сдвинул со стола заплесневелые бумаги, постоял, проводя пальцами по пыльной дубовой столешнице.

Тяжелые бархатные занавеси скрывали окно, в их складках скопилось само время.

Поблекли и пожелтели шпалеры с райскими птицами.

Он отвернулся от окна и зашагал по комнате, мерно постукивая каблуками.

Пыль покрывала все здесь – позеленевшую бронзу вьюшек и дверных ручек, прихотливые изгибы карниза, ореховую обшивку нижней части стен.

Зеркала прикрыты тканью, убран ковер на лестнице, в вытертых каменных ступенях остались ушки от прижимных стержней.

Сагайская напольная ваза сохраняла в себе сухие стебли, драконы вились по тонкому фарфору, являя из под серого налета яркие усы, оскаленные пасти.

Он отвлекся, разглядывая их, и застыл в задумчивости.

Часы, массивные, высокие, с маятником – остановились, казалось, столетия назад.

«Культурный фонд Лавенгов», гласила табличка над входом.

Спуститься с лестницы, постоять в просторном темном холле, слепо глядя в занавешенное зеркало. Усмехнуться.

Снова подняться наверх, в комнату с эркерным окном, где на столе истлевшие записи, в шкафу – заскорузлые от времени книги.

Потом он опустился в старое гобеленовое кресло с неразличимым почти гербом, закинул ногу на ногу, привычно потер щемившее левое плечо.

Снял с древнего, с рожками, телефона трубку, покрутил диск.

– Госпожа Лара? Это заказчик. Да... нет... вы получили деньги?

Молчание. Неразборчивый женский голос.

– Конечно. Берите все самое лучшее. Я...буду очень благодарен.

Ньет некотрое время вглядывался в лицо госпожи Кресты Карины, стараясь понять – человек ли это. Танцовщица – старая, сухая, костистая, с тяжелыми кольцами на птичьих пальцах, слушала разговор. Наконец взгляд огромных, черных, густо подведенных глаз остановился на нем. Ньет вздрогнул – будто обожгло.

Нет, не человек.

– Рамиро, – сказала черноглазая. Голос был низкий, грудной. – Отпусти мальчика, пусть погуляет пока.

– Ньет и впрямь... – Рамиро очередной раз потянулся к пачке, выбил папиросу, покрутил в пальцах и со вздохом сунул обратно. – Погуляй, мы тут быстро все решим, и я тебе потом театр покажу.

– "Быстро"! – черноглазая фыркнула.

Ньет кивнул и умелся от греха подальше.

В коридор он идти побоялся, поэтому спрятался в тени на последнем ряду и оттуда разглядывал едва освещенное зеркало сцены – пустое, увешанное черной тканью пространство, молчащее, как осенний лес. С первого ряда доносились оживленные голоса, Ньет перестал прислушиваться и начал задремывать, как дремал бывало в безопасной тиши придонных вод.

Легкое движение рядом, шелест, кто-то тронул его за плечо.

Фолари вскинулся, оскалил зубы и на всякий случай зашипел. Потом опомнился, отпрянул, сел обратно в кресло.

– Ого, да ты из наших, – на него в упор уставились прозрачные глаза в черных ресницах. Бледное личико, высветленные добела волосы. – Где такие клыки нарастил?

Девчонка стояла рядом, легкая, стройная, черно-белая, как рисунок углем на белой бумаге.

– Я... – фолари смутился. – У меня так всегда было.

Спутала. Хорошо хоть не убежала с визгом.

– Ну да, конечно, – легкая улыбка.– Ладно, не хочешь говорить — не надо. Меня Десире зовут.

– Ньет.

– Ты господина Илена ученик? – Десире покосилась в сторону сцены.

– Что-то вроде. Помогаю ему с работой. Временно.