Мария Хлодвиг - Хелена

— Принцесса, ты сама наивность. Думаешь, почему того золотого ребёнка окружали мертвецы? Самым совершенным творением ортанцев стал бог — бог смерти. Ему последние из них и вручили себя.

В словах Миарка была железная логика, но имя, которое я назвала, несло в себе полную противоположность увяданию и разрушению.

Мальчика с бездонными синими глазами звали Надежда.

Одному мудрецу приснилось, будто он маленькая бабочка, беззаботно порхающая среди душистых цветов и не знающая, что она мудрец. Проснувшись, учёный муж спросил себя, какая из реальностей первичнее: его дом или залитый солнцем луг?

На примере этой истории эльфелинги до принятия Тэа доказывали невозможность разрушения идеальной иллюзии изнутри. Моим современникам она же кажется лишь изящной безделицей. Закон Равновесия запрещает существование действительно совершенного.

Попадая под власть иллюзии, мы всегда в глубине души точно знаем, где кончается правда и начинается ложь. С другой стороны, встречаются люди, предпочитающее пребывать в блаженном неведении. Но ведь это их осознанный выбор, правда?

Важно помнить: любой воздушный замок когда-нибудь растает.

Мне снился сон. Я восседала на троне отца Миарка в башне Повелителя времени, и древняя машина обвивала меня с головы до ног металлической лозой.

Я чётко помнила, что ложилась спать в свою кровать во дворце Белой Королевы.

"Мои дни были наполнены ожиданием нашей новой встречи", — прозвучал у меня в голове знакомый вкрадчивый голос.

"Взаимно".

"Теперь ты готова назвать свою истинную волю, Повелительница?"

Умная машина видела меня насквозь. Печально быть настолько предсказуемой.

"Прочитай её в моём сердце".

"Как пожелаешь".

Голова закружилась, а затем передо мной предстала идиллическая картина: изящный, почти игрушечный замок на холме, у подножия которого раскинулась утопающая в зелени деревушка, носящая красивое название Тэйрес.

Так выглядела моя малая родина примерно пятьсот лет назад.

В замке жила счастливая семья — Альрин, Лаурина и их сын Лионель. Больше всего на свете они дорожили друг другом.

Глава семейства, носивший когда-то гордый титул Вейларнский, женился по большой любви на придворной волшебнице. Наутро после рождения сына он сложил с себя корону и передал власть младшему брату, а сам с супругой удалился в провинцию. Народ любил короля Альрина, однако с пониманием отнёсся к его решению. Женившись на женщине из не самого богатого и влиятельного дворянского рода — Лаурина происходила из младшей ветви ещё не вошедших в силу семьи Лерьэн — молодой монарх нарушил завет отца, а "непочтительный сын не имеет права на наследство". Отгуляв на празднике в честь коронации Клеонта Нежданного, вейларнийцы и думать забыли об Альрине Отрёкшимся.

Пятнадцать лет прошло как сон.

Мальчик подрос, его родители постарели, но не разлюбили друг друга. Они не жалели о прошлом, наслаждались настоящим и смело смотрели в будущее…

…до того самого дня, когда юному Лионелю не явился посланец самого Земши.

Встреча эта произошла на берегу поросшего папоротником ручья.

— Ты избран для великой судьбы, — сказал воин в серебристых доспехах хрупкому подростку с по-девичьи нежным лицом, и тот склонил голову, соглашаясь с высшей волей. Уже год как его томило предвкушение чего-то, что в один миг перечёркнёт прежнюю жизнь и положит начало новой.

И вот наконец это произошло. Лионель не почувствовал ни радости, ни горя — только лёгкую грусть, да и то, когда увидел слёзы на глазах матери, вышедшей вместе с отцом провожать его на рассвете. Как отмеченный благословением Земши, он не мог больше жить в затерянном среди лесов и полей тихом замке. Долг звал его в столицу, где король собирал воинов для похода в земли осмелившихся бросить вызов Вейларнии язычников.

Лионель, скрыв имя, встал в ряды войска дяди. Несмотря на возраст, он храбро сражался и проявил истинно рыцарское благородство, пощадив сдавшегося в плен сына вождя заблудших. Сам король Клеонт пожелал особо наградить его.

На приёме во дворце Лионель назвал своё имя дяде, но лишь после того, как его посвятили в высокий сан паладина. Клеонт, видевший племянника ещё малым ребёнком, сильно опечалился. Он любил брата и не хотел причинить ему боль. Паладины всегда стояли на страже Вейларнии, но их век был краток. Мало кто из них доживал до седин.

Видя печаль, омрачившую лицо государя, Лионель сказал: