Любовь Романова - Люди крыш. Пройти по краю

Глухой, стоя в своей ложе, ничего этого не видел. Точнее, видел, но иначе, чем остальные зрители. Яйцо для него было символом рождения нового мира, а чучело шерстокана… Бог его знает, чем казалась Старшему Сыну Крысоматери гигантская Лапулечка, только глядя на нее, он раздувал ноздри и сверкал глубоко посаженными глазами. Тонкие губы главы норного Братства кривила нервная улыбка.

Сиплый и Кайзер за спиной шефа тревожно переглядывались. Горбун поглаживал свою лысину, косясь на два раскрытых ноутбука. На их мониторы транслировалось изображение из коридоров, по которым вот-вот хлынет серый поток крыс.

— Пора уходить! — робко пискнул Кайзер. — Девчонку с кошкой так и не нашли. Девять оргов того… не у дел. Мы, конечно, контролируем все подступы к Арене, чтобы она никого не смогла предупредить, но чем раньше отстреляемся, тем, как говорится…

— Мы останемся здесь!

Кайзер и Сиплый уставились на своего шефа с таким видом, точно он предложил им надеть балетные пачки и поучаствовать в шоу Нектара. Глистерман, до этого дремавший в глубоком кресле, испуганно захлопал опухшими веками. Его голова была перебинтована, а халат настолько грязен, что делал ученого похожим на грузчика из овощной лавки.

— Я хочу собственными глазами видеть наступление великой эпохи!

— Ваше право, — пожал плечами Сиплый, быстро смирившись с перспективой встретить своих голохвостых подопечных за пределами каменных загонов. — Картинку из колодцев я сейчас выведу.

— Эй! — всполошился Глистерман. — Крысы же побегут сюда! Им плевать, кто создатель вируса! Они будут кусать всех без разбору! Вам-то нечего бояться — «MeтpoGH113» крысюков не возьмет! Только я-то не крысюк! Хочу в бункер! Мы так не договаривааааааались…

— Цыц, гнида больничная! — рявкнул Сиплый и вскинул корявую ручищу, словно собираясь ухватить Глистермана за толстые щеки. — Мы с тобой вообще ни о чем не договаривались. После того как ты полиморфа упустил!

Ученый, тихо всхлипывая, забился за портьеру в дальнем углу ложи, а Кайзер достал из нагрудного кармана пальто маленький серый пульт, завернутый в накрахмаленный до скрипа носовой платок.

— Вот он, рычаг управления человечеством! — прошептал Глухой, беря игрушку из рук начальника службы безопасности. — Лапа Крысоматери, меняющая ход истории! Пора!

Он вытянул пультом вперед и с силой вдавил одну-единственную кнопку. Где-то в глубине подземелья триста шестьдесят три металлические заслонки с тихим скрежетом поползли вверх.

— Пора! — сказал Старый, и поблескивающее голубыми нитями полотно Грибницы съежилось, открывая перед Женей проход в темный коридор. — Уже бегут.

— Я так и не прошла четвертого посвящения! — Неожиданная мысль застала ее врасплох. Как она могла об этом забыть?

— Теперь уже поздно. Либо посвящение проходить, либо город спасать! — вместо прощания усмехнулся гриб.

Она шагнула на чуть влажный песок и оглянулась. Стена, вспыхнув стаей голубых светлячков, стянула прореху. Теперь сзади снова была глухая кирпичная кладка. Женя вздохнула. Ей стоило немалых сил убедить Тима отпустить ее одну. Он все никак не мог поверить, что непутевая ученица сильнее всех членов маленького отряда, вместе взятых. Пришлось даже устроить небольшое показательное выступление с подвешиванием, на удивление, покорного грызуна на паре фибр.

Коридор справа снова ничем не отличался от коридора слева. Только кошачий слух подсказывал, что с одной стороны уже топочет бесконечная армия зараженных крыс, а с другой, не так далеко, шумит выход на поверхность. Если она сдастся, то поток грызунов вырвется из дверей подвала той самой стройки, где алеет на стене слово «ХАОС».

Женя повернулась лицом к невидимой пока крысиной орде. Подняла руки. Опустила. Она вдруг почувствовала себя ужасно глупо. Одна в огромном коридоре. Да еще со вскинутыми, точно у мага из книжек крыланов, руками. Как дура!

Стало страшно.

Пока изображала перед парнями валькирию — не боялась. Пока слушала последние наставления старого Синегриба — не боялась. А стоило выйти к месту будущего сражения, как колени начали подгибаться. И ладони вспотели.

Темнота далеко впереди пришла в движение. Задрожала и наполнилась сладковатым запахом гниения. Черная масса, подобная густой зловонной жиже, устремилась по коридору. Из боковых ответвлений в нее вливались все новые и новые ручейки, превращая несущуюся стаю в неуправляемый селевой поток.