Денис Чекалов - Кровь дракона

Ему отдал Петр тонкую дедовскую кольчугу, сам надел одежу из кожи толстой, своими руками сработанную, такую же и Потапу делал раньше, сейчас она и пригодилась. Смотрит Петр на товарищей своих, и невольно отмечает, насколько отличаются они от той толпы, которая в безумии своем кричала о справедливости, деле праведном, а обернулось все зверствами и смертью невинных. Собравшиеся молчаливы, лица их спокойны, выражая твердую решимость сокрушить зло, пусть даже ценою собственной жизни. Ибо все понимали, что многие погибнут — сражение пойдет с великой силой, нечистью поддерживаемой. Но на их стороне светлая правда, Божья помощь и благословение. Отец Михаил осеняет каждого крестным знамением.

Петр и Потап переглянулись, поняв, что думают одно и то же. Великую надежду подала им травница, словами о возможности возвращения к жизни Алеши и Полюшки, если будут повержены бояре и главный из них — черный колдун Велигор. Не обладая способностью воскрешать людей, старушка знала, что раз сын Петра и жена Потапа умерли не от ран обычных или болезни, а погубила их сила бесовская, то и вернуть их можно, пусть только падет власть Велигора.

Не сказал об этом Петр Аграфене, опасаясь, что возможное крушение этой надежды она не переживет, да и сам боялся слишком верить в воссоединение с сыном.

Но вот оно — из-за поворота дороги показался Воротынский, с боярями да холопами. Часть из них — люди, продавшиеся нечисти, другая — корочуны. Впереди, рядом с князем, но не опережая его, едут три помощника Велигора — старик, молодой и третий их спутник.

Быстро несутся бесовские кони, особенно тот, на котором боярин вперед вырвался. И мгновенным видением вспомнились Петру другой день и другая дорога, по которой вот так же мчался Воротынский, летящий под копыта мальчик, и тот взгляд, которым встретились убийца и обезумевший отец.

Но только теперь на пути князя встал Петр со своими товарищами. То второй был бой кожевника с бояриным, и нового уж не будет, ибо князь должен быть уничтожен сегодня.

Не ожидая встретить преграду, бояре непроизвольно натянули поводья, и это было их ошибкой. Отряд Петра, вооруженный в основном палицами, смог выбить бояр из седел, и битва завязалась на земле. На кожевника налетел дюжий боярин в кольчуге, в металлическом шлеме, с мечом, грозно сверкнувшим на солнце. Видно было, что не впервой ему биться лицом к лицу с врагом, да и за врага серьезного он Петра не посчитал — так, чернь, ремесленник жалкий, грязной своей кровью только меч испортит.

Но просчитался нечестивец — владел Петр мечом деда, им же боевому мастерству обученный. Трижды сходились глаза в глаза противники, скрестив мечи и замерев, пытаясь пересилить другого, чтобы оттолкнуть противника, выбить меч и размахнуться в ударе. Но ни один не мог пересилить.

Вот уже меч боярина скользнул по непокрытой голове Петра, срезав завиток волос и прочертив кровавую полосу, брызнувшую кровью.

Вот уже Петр отступил на шаг, поскользнувшись на росной траве, и торжество мелькнуло в глазах боярина. Но вспомнил Петр слова старого оружейника — не пяться задом, как рак от ловушки. Отступил, показал слабость — обманул врага, и молнией вперед. Поторопился боярин, сам себя победителем признав. Скользнул в сторону Петр, опустил меч, вроде в живот целится, за ним и боярский меч ниже метнулся. Тут же взмахнул рукой кожевник, и покатилась голова боярина с плеч, сверкая шлемом, уже не нужным.

Обернулся Петр — вот Потап, палицей размахивая, отбивает удары вражеские. Мечи боярские, как изо льда сделанные, разлетались на куски, ударяясь о палицу, сработанную Потапом из особого дерева и способом тайным.

Дальше Игнат и двое его помощников-мастеровых бьются с четверкой хорошо вооруженных холопей, как бояре, мечами владеющих. Искусно ремесленники палицами владеют, да не равны силы. Бросился к ним Петр, но не успел — меч пронзил кожаную куртку и вонзился в сердце Игната.

— Игнат, брат мой! — закричал Петр, но не услышал его павший товарищ.

Лежал он, по траве разметавшись, глаза карие в небо синее уставив. Да удивление было изображено на лице его, видно, уж падая, понял, что умирает — и не поверил тому. Оставшиеся двое сражающихся, видя, что пал Игнат, дрогнули. Гибель друга и наставника их парализовала, смирив с неизбежностью смерти. Движения их замедлились, и нападавшие с новой силой кинулись к ним, приготовившись изрубить в куски.

Но не то действие оказала смерть Игната на Петра, старого товарища-кожевника. Взлетел он птицей с земли, на которой коленями стоял, пытаясь поверить в невозможное, нащупывая биение жизни на шее Игната. Не найдя — только жгучее желание мести ощутил. С лицом исказившимся, ошеломившим нападающих, взмахнул он мечом, рассек одного из холопей с плеча до пояса, другому сердце сталью остановил.