Лана Тихомирова - Театр Говорящих Пауков Кукбары фон Шпонс

— Хамишь, — Кукбара сверкнула четырьмя парами глаз.

— Бежим, — Виктор дернул меня за руку. Мы понеслись вперед. Сзади неумолкал смех Кукбары.

— Бег на месте! — прокричала она. Свистнул хлыст и ноги пронзила боль, мы упали.

— Это мое место, детка! — Кукбара нависла надо мной, — и ты теперь моя. Паука из тебя не получится, ты не жадная, посему я просто тебя убью. И его тоже убью. Да, и верни мне паука. Его я тоже убью.

— Жирно не будет? — из последних сил сопротивлялась я.

— Нет, не будет, — Кукбара улыбнулась, выглядело это ужасно, — Я вас съем. В пауках нет силы, это пустышки. А вот в истинных много сил.

Виктор вдруг вскочил на ноги и вцепился в морду паучихи. Откуда-то у него в руке взялся маленький ножичек, им-то он и засадил Кукбаре в самый левый маленький глазик. Паучиха взвыла и сбросила с себя Виктора, он приземлился на меня, ребра мои треснули.

— Прости, — прошептал он.

— Ничего, — простонала я.

Нас накрыло что-то темное, я почувствовала, как нас подняли и куда-то понесли.

— Откуда у тебя нож? — спросила я.

— Я носил его при себе всегда, — ответил Виктор, — Глупо получилось.

— Совсем нет. Я так не думаю.

Сквозь мешковину пробивался очень тусклый свет.

— Ты другой совсем, моложе, — сказала я, рассматривая Виктора.

— Ты тоже другая, это место меняет нас. В душе я всегда молод, поэтому и выгляжу здесь по-другому.

Мешок с нами грубо бросили на пол. Меня прижали лапой, а Виктора вытащили из мешка.

В кармане зашевелился Кристоф.

— Беги, чучело, чего ты раньше копался? — разозлилась я.

— Я заснул, — оправдывался паучонок.

Он вдруг исчез из моего кармана. Одной проблемой меньше, тем более, что у меня сейчас есть более насущные вопросы.

Кукбара вытащила меня из мешка, и тут же мир стремительно завращался в моих глазах, я очень скоро потеряла сознание. Когда очнулась, то обнаружила себя весящей на ниточке, замотанной в какие-то веревки. Я осторожно огляделась.

Логово Кукбары было неприглядным. Куда хватало глаз, все было в паутине. Слева от меня висел упакованный в паутину Виктор, за ним висела Пенелопа. Она не спала и улыбнулась мне.

— Кукбара отошла ненадолго, — сказала она.

— И давно вы тут?

— Очень давно. Я уже привыкла.

— А что с нами будет?

— Нас съедят. Отсюда тяжело вырваться. Почти невозможно.

— Но вы… там…

— В реальности? — улыбнулась Пенелопа, — Кукбара иногда позволяет мне выйти прогуляться, она хорошо относится к еде. И ест экономно.

— Меня она сожрет сразу, — недобро улыбнулся Виктор.

— Да, она злится на тебя за глаз, — кивнула Пенелопа.

— Бри, — Виктор посмотрел на меня, — я знаю, почему ты прошла. У тебя был ключ. Та картина это вход, официальный, для всех желающих. Это было желание Кукбары. Все картины, что я рисовал ключи, с их помощью можно и войти, и выйти. Это свойство картины такое. Я нашел его, а Кукбара ничего не знала.

— Я тоже, — удивилась Пенелопа.

— Я не стал говорить вам, простите. Что знаете вы, то знает и она. Я рисовал ключи для себя, чтобы можно было выйти. Но смысл в них, если я не могу выбраться из лабиринта?

— Проснулись, мои хорошие? — Кукбара снова была в человеческом обличии. На ее виске были наложены несколько швов, — Теперь мне будет с кем поболтать за обедом.

— Болтать с обедом — плохой тон, — заметила я.

— Ты заткнешься, хамло? — высокомерно спросила Кукбара.

— Нет, — улыбнулась я.

— А, ты хочешь потянуть время, — Кукбара улыбнулась и подошла ко мне, — Ты молодая, вкусная, в тебе много силы. Но вот твой ядовитый сарказм… придется его отжать перед употреблением.

— Отойди от нее, — рычал Виктор.

— Тебя, паскуденыша, я вообще видеть не хочу, — спокойно отозвалась Кукбара.

Я с удивлением почувствовала, как что-то впивается в солнечное сплетение. Тут же мне стало дурно, я ощущала, как что-то вытекает из меня. Это не было неприятно, но создавало ощущение внутренней пустоты.

Виктор брыкался и раскачивался, рычал и ругался. Очень быстро он ударил Кукбару своим коконом. Она отлетела от меня, но поднялась, подскочила к Виктору, остановила его кокон и прижалась к нему. По лицу Виктора я поняла, что с ним происходит тоже, что и со мной.

— Тебя, урод, я сожру первым, — шипела Кукбара.

— А вот с этим мы повременим.

Я пригляделась: в темноте горели два голубых глаза.

Кукбара обернулась. На мгновение ее лицо отразило ужас, но она быстро овладела собой.

— А, господин куница, очень вовремя, — ласково сказала она.