Лана Тихомирова - Театр Говорящих Пауков Кукбары фон Шпонс

— Горе-горькое, И что с тобой делать?!

— Не знаю, — взвыл паучок с новой силой.

— Тише, не ори! — вдруг спохватилась я, — Чего ты вообще такого натворил?

— Я укусил человека, — на меня смотрело четыре пары невинно блестящих глаз.

— И всего?

— А он потом умер! — всплакнул малыш.

— Ой, страсти какие!

— Я был очень голоден, а он такой жирный шел, естественно я вцепился ему в шею. Он умер от испуга, а меня упекли. Потом появилась Кукбара, она была доброй и ласковой, заманила меня в театр. Я решил, что лучше уж пауком выступать, чем задыхаться в вонючей клинике. Но, оказалось, ничуть не лучше, теперь я вообще никогда не выздоровею, — паучок беззвучно зашелся.

— Ты сможешь держаться за халат? А нет, лучше полезай в карман и держись крепче, — я почувствовала прилив сил.

Вскоре, мы с паучком оказались в лабиринте и как мы туда попали, я не поняла.

Это был лабиринт из кустов, аккуратно выстриженных. Дорожка была посыпана гравием, он нежно шелестел под ногами. Сначала звук был приятный, потом стал раздражать. Я звала Виктора… И вскоре он появился! Белый плащ укрывал его спину, сам он был облачен в тогу, а на голове лавровый венец.

— Так много меня, но все не то, — я повторила слова Виктора. Призрак даже заговорить не успел, как растаял под моим пристальным взором.

Мы плутали дальше, на нас периодически выходили разные Викторы: кто в черном, кто в красном, кто даже в золотом, но все это было не то. Отдельные куски личности, которые не выдерживали никакой критики.

Внезапно из-за угла меня кто-то ухватил за талию, приподнял над землей и зашептал в ухо:

— Я же тот, кого ты искала.

— Нет, ты не тот!

— Откуда ты знаешь? — продолжал пытку Не-Виктор.

— Знаю. Виктор не такой… пошлый… он другой. Уходи.

Призрак разочарованно растворился.

Мы приближались к центру, откуда-то я это знала. Состояние мое все больше походило на сон и я, потихоньку, училась им управлять.

На одном из поворотов я буквально споткнулась о юношу в белом. Он поднял на меня глаза. Сначала они отражали ужас, потом в них расцвела надежда.

— Виктор? — меня словно толкнуло что-то внутри: "Вот он, нашла!" Все оказалось проще, чем я думала.

— Брижит? Ты сама пришла? — Виктор поднялся и робко коснулся моего локтя, — Ура! Ты настоящая!

— Идем, нет времени на ликования.

— Ты запомнила дорогу?

— Зачем, когда древние до нас все придумали, — я показала ему шерстяную нить.

Виктор порывисто меня обнял. Это была чистой воды благодарность. Мы быстро пошли обратно. Несколько поворотов, пара кругов и вот уже в конце лабиринта забрезжил свет.

— Я выбрался! Спасибо тебе, Брижит, — на глазах Виктора выступили слезы ликования.

— Нам через пограничье еще пройти надо, — цыкнула я. Нехорошее предчувствие грызло мне душу.

— Так-так-так, — ласково донесся с небес голос Кукбары, — побег из рая босиком, так?

— Нет, мы очень даже обуты, — нашлась я.

Мы подняли головы вверх. Над нами нависла огромная паучиха. Она не отбрасывала тени, в третьей паре лапок держала аккуратно смотанную мою шерстяную нить.

— А тут давеча я вышла из театра, и смотрю ниточка шерстяная лежит. Я по ниточке пошла, а она к раме привязана, — Кукбара говорила самым невинным тоном, но я понимала, что сейчас нас троих будут убивать, красиво, с особой жестокостью, и, возможно, мне придется мучиться дольше всех, — Я ниточку-то отвязала, думала, может, кто потерял. Пошла снова по ниточке, а тут вы.

Ко мне протянулась лапа Кукбары, на ней висел моток нитки. Лапа была мерзкой, толщиной с хорошую палку. Я сняла моток и поблагодарила.

— А что это у вас с телом? — спросила я, разглядывая паучиху размером с пятиэтажный дом. Она не была пушистой, как все ее подопечные. Обычный паук, только размером не вышла и умела принимать вертикальное положение.

— Некоторые имели неосторожность сунуться самостоятельно туда, куда не следует. Мне интересно… Объясни, как ты смогла найти дорогу туда, куда всем путь закрыт? И еще, как ты смогла пройти в пограничье без приглашения? Я потратила на это многие годы, здоровье, а ты… вот так просто? Вошла и все?

— Ну, потратила, допустим, не ты, — салонно отвечала я, соображая, как бы сбежать, — а Пенелопа. Я вошла и вошла, не знаю, как так получилось.

— Твое влияние тут все изменило. Это место для больных, а не нормальных. Ты изменяешь это место. Именно благодаря тебе я так выгляжу.

— Значит, я была права. Ты самая жирная из всех пауков — паучиха.