Марина Добрынина - Зараза

"Очень неплохой маг" в моем лице заливается краской стыда. И в то же время мне очень жаль Верлиозию. Зачем он ее унижает?

— Я рад, что у меня нет таких детишек, — тихо, но с издевкой в голосе, произносит князь.

— Это точно! — восклицает Мерлин.

Дульсинея хихикает, поглядывая в нашу с Верой сторону. Я, конечно, не ждал от княгини поддержки, но ее веселье меня задевает.

— Тварь, каких мало, — цедит сквозь зубы пифия Элиника. На меня она даже не смотрит, будто то, что я сделал для спасения ее острова, не имеет значения.

— Со временем из девочки вырастет очень неплохой дракон, если она начнет соображать мозгами, а не… — продолжает Аргвар.

И тут уже встаю я и кричу:

— Хватит! Если ты намерен обсудить ее поступки, не стоит делать это в такой форме. В конце концов, во многом виноват ты сам!

— Да ну? — удивляется Аргвар, — И в чем же? Просвети меня, мой юный друг.

— Еще раз говорю — хватит. Юных друзей можешь искать себе в другом месте. Если вы пригласили нас сюда поиздеваться, то милости прошу. Начинайте все сразу. Я тоже готов выслушать мнение о том, каким местом я думаю.

— О нет! — смеется Аргвар, — насколько я знаю, ты — исключительно головой.

Чувствую, что меня захлестывает ярость, где-то глубоко мелькает мысль о том, что было бы неплохо подключиться к Вере и устроить здесь небольшое землетрясение.

Но тут Верлиозия, которая, казалось бы, должна быть в бешенстве, коротко пожимает мои пальцы своими и устало произносит:

— Успокойся, Ларрен. Не надо. Сядь.

Но я не готов затихнуть, а потому продолжаю говорить:

— Если вам хотелось наказать нас, приступайте. Я готов и подчинюсь любому решению здесь присутствующих. Если вы хотите с нами что-то сделать, делайте это прямо сейчас!

Верлиозия

— Хватит! Если ты намерен обсудить ее поступки, не стоит делать это в такой форме. В конце концов, во многом виноват ты сам!

Ларрен заступается за меня? Зачем? Еще вчера я бы все отдала за то, чтобы было так. Сегодня мне все равно. Скучно смотреть, как маг огрызается с Аргваром. Утомительно ощущать, как он приходит в ярость и… хочет прикоснуться ко мне? Ах, нет, хочет воспользоваться моим магическим резервом. Я могу предоставить ему такую возможность. Но хочу ли? Нет.

Скучно.

Я устала.

Беру в руку его ладонь, ненадолго, чтобы привлечь внимание, прошу успокоиться и сесть. Не слушается.

— Если вам хотелось наказать нас, приступайте. Я готов и подчинюсь любому решению здесь присутствующих. Если вы хотите с нами что-то сделать, делайте это прямо сейчас!

— Молчать! — рявкаю я и улыбаюсь, получив от Ларрена эмоциональную волну удивления и ярости. То-то же. Будет знать, как распинаться в защиту того, кто сам себя в состоянии защитить.

Аргвар ослабляет поводок, позволяя мне сесть. Опускаюсь на свое место, между Ларреном и Терином, зло сверкаю глазами в сторону Аргвара и улыбаюсь его принцессе.

— Вот и нашелся тот, у кого голос громче, чем у Дуськи, — комментирует Вальдор Арвалийский.

— Зато у меня словарный запас богаче, — парирует бабушка моего котенка, худая длинноносая рыжая девица со следами магии Аргвара в ауре. Заклинание омоложения. Мой родитель знает, как завоевать симпатии местной публики.

— Арик, ну зачем ты ребенка при всех опускаешь? — продолжает княгиня, стрельнув в сторону Аргвара разноцветными глазами, — хочешь ремня ей дать, так делай это где-нибудь в укромном уголке.

— Государственных преступников, господа, положено казнить, а не позволять им устраивать скандалы в благородном обществе.

Я порадовалась, что была внимательна, когда потрошила память Ларрена и Терина, и сейчас все эти люди не были для меня незнакомцами. Всех их я знаю в лицо. Про казнь сказала королева Муриции — Миларка.

— А Вас, душенька, никто не спрашивает. Это наши преступники. Они на наших территориях гадили, — ехидно огрызается Дульсинея. — И вообще, Ларрен не по своей воле действовал, так что оставьте мальчика в покое.

— И Верлиозию не трогайте, — вмешивается мой котенок, — это вот его, папашу недоделанного, судить нужно.

— Это за что? — возмущается принцесса.

— За то, что вокруг тебя увивался вместо того, чтобы воспитанием ребенка заниматься, — объясняет княгиня и ехидно ухмыляется, — и вообще, мы не имеем права иномирских драконов судить. Так ведь, Ллиу?

Ллиувердан, которая сидит рядом с Кардаголом, выглядит не такой снулой, какой я привыкла ее видеть, но очень тихой и немного грустной. Когда княгиня обращается к ней, она вздрагивает, смотрит на нее внимательно, и отвечает: