Марина Дяченко: Одержимая

— Олег?!

Ее рука сжимала перила — одинокая и белая, даже, кажется, синяя от утреннего холода.

— Олег!

Все, что случилось в эти месяцы, разом сделалось похоже на выдумку или бред.

Рассвет сменился утром, как в почетном карауле. Тянулись катера по воде, подъезжали бесконечные свадебные процессии, защелкивали замки на железных ветках и летели на дно ключи, олицетворявшие чью-то свободу. На стоящую у перил женщину никто не обращал внимания.

Мало ли в городе сумасшедших.

— Как застегну эту пуговицу на сердце твоем, так пусть застигнет тебя любовь, и как пуговка к рубахе, так раб божий Валерий бы к тебе льнул, и как не оторвется пуговица, так и ты не оторвись от его сердца!

Горела свеча и скалился череп, подклеенный в нужных местах универсальным китайским клеем. Деревенская женщина, влюбленная в молодого Валеру, следила затаив дыхание, как ведьма продевает старую пластиковую пуговку (от кальсон, не иначе) в петельку, скрепляя таким образом две тряпичные куклы.

— Ребенка хочешь от него?

— Ась? Мне шестой десяток, что ты!

— Ладно, ребенка тогда не будем планировать… Как продену эту пуговку через мысли твои, так и раба божья Лидия пусть застрянет в мыслях твоих, и в душе твоей, и в днях и ночах твоих, и не будет у тебя желаний, кроме как о ней, и как крепка эта пуговица, так пусть будет крепка любовь!

— От спасибо. — Женщина опасливо хлопала крашеными ресницами. — А мне к нему — как? Или он сам придет?

— Вернешься, он тебе встретится и посмотрит, — строго сказала Ирина. — Как посмотрит на тебя — мысленно скажи: пуговицу к сердцу, Валеру мне в дом. А вслух ничего не говори, гляди только. Он за тобой и увяжется. Или назавтра придет. Это гарантия: я пятнадцать лет работаю, ни одного отка…

Она вдруг остановилась, глядя куда-то за плечо женщины. Губы ее беззвучно шевельнулись и снова замерли.

— Что? — Клиентка с опаской оглянулась, но ничего не увидела: дальний угол комнаты был пуст.

— Ни одного отказа, — прошептала ведьма и вдруг улыбнулась, начисто лишившись таинственной строгости. — Ты иди. Деньги оставь у порога. Ну, иди, нельзя тебе здесь! Ступай!

Женщина удалилась с растущим уважением; в прихожей ее встретила Вика в черном платке, с постной улыбкой на тонких губах:

— Совершился ли обряд?

— Совершился, ох. Пойду, встречу его, как там… пуговицу к сердцу, Валеру мне в дом… Пуговицу к сердцу…

И она ушла навстречу любви, оставив деньги у порога.

— Ира! — Вика стукнула в дверь комнаты. — Пять тысяч деревянных, ты кофе будешь?

Внутри, в полумраке, горящей свечкой сидела ведьма, и слезы капали с ее подбородка на стол, покрытый темной парчой:

— Я же говорила — по правилам ты искупил!

— Нет таких правил.

— Ну ты же вернулся!

— Вернулся, потому что есть работа! Женщина, сорок лет, двое детей, финансовый крах… Выгляни в окно — она в доме напротив на балконе курит.

— И мы ее спасем?

— Понятия не имею. Старайся, ведьма, иначе…

Она засмеялась, помолодев лет на десять:

— Неправильный ответ. Давай еще раз: мы ее спасем?

Демон Олег Васильевич вдруг улыбнулся в ответ. Его серые глаза на мгновение отразили синий свет, и это было странно, потому что свечка горела желтым:

— Мы спасем ее. Да. Обязательно.