Майкл Скотт - Волшебник

— У меня нет никаких записей о бессмертных союзниках Фламелей.

— Но теперь он снова в Париже, — сказал Дагон. Когда он говорил, у него на губах появлялись водяные пузыри. — Он будет искать старых друзей. Дома люди ведут себя иначе: они теряют бдительность. А Фламель по-прежнему считает Париж своим домом, пусть даже он долгие годы жил вдали от этого города.

Никколо Макиавелли удивленно взглянул на него поверх экрана компьютера. Как же мало он знает о своем преданном помощнике!

— А где твой дом, Дагон? — спросил он.

— Его нет. Давно уже нет.

Огромные выпуклые глаза на миг прикрылись прозрачной кожей.

— Почему ты остался со мной? — подумал вслух Макиавелли. — Почему не искал своих сородичей?

— Их тоже давно нет. Я последний из рода. К тому же вы не так уж от меня отличаетесь.

— Но ты не человек, — тихо сказал Макиавелли.

— А вы? — спросил Дагон, широко раскрыв немигающие глаза.

Макиавелли надолго задумался, потом кивнул и перевел глаза на экран.

— Значит, мы ищем кого-то, кого Фламели знали, когда жили здесь. Нам известно, что они не посещали город с восемнадцатого века, поэтому ограничим наши поиски бессмертными, которые жили здесь в то время. — Его пальцы забегали по клавиатуре, сортируя результаты. — Только семь. Пятеро на нашей стороне.

— А остальные двое?

— Екатерина Медичи живет где-то на улице Драгон.

— Она не француженка, — пробурчал Дагон.

— Зато она мать трех французских королей, — возразил Макиавелли и улыбнулся, что случалось с ним нечасто. — Но она предана только самой себе…

Его голос затих, и он выпрямился.

— Ну-ка, ну-ка, что это у нас тут?

Дагон сохранял неподвижность.

Никколо Макиавелли развернул компьютер, и его слуга увидел на экране фотографию человека, который смотрел прямо в объектив и, очевидно, позировал для публичного снимка. Густые вьющиеся черные волосы падали до плеч, обрамляя круглое лицо. Глаза были удивительного синего цвета.

— Я не знаю, кто это, — сказал Дагон.

— Зато я знаю. Очень хорошо знаю. Это бессмертный, некогда известный под именем граф Сен-Жермен. Волшебник, изобретатель, музыкант… и алхимик.

Макиавелли закрыл программу, а затем и компьютер.

— Сен-Жермен был учеником Николя Фламеля. И сейчас живет в Париже, — с ликованием закончил он.

Дагон улыбнулся, и его рот превратился в идеальную букву «О», очерченную острыми зубами.

— Фламелю известно, что Сен-Жермен здесь?

— Понятия не имею. Никто не знает, до каких пределов простираются знания Николя Фламеля.

Дагон снова надел очки.

— А я думал, вы всеведущи.

— Нам надо отдохнуть, — наконец сказал Джош. — Я не могу больше идти.

Он остановился и привалился к стене, согнувшись пополам и тяжело дыша. Каждый вдох давался ему с трудом, и перед глазами начинали прыгать черные точки. В любой момент его могло стошнить. Иногда такое бывало после тренировок по футболу, и он по опыту знал, что надо посидеть и выпить чего-нибудь.

— Он прав, — заметила Скетти, повернувшись к Фламелю. — Надо отдохнуть, хотя бы чуть-чуть.

Она все еще несла на руках Софи. С первыми проблесками солнечного света над парижскими крышами на улицах начали появляться первые трудяги. Беглецам пришлось держаться темных переулков, и пока что никто не обращал внимания на странную группу, но все могло быстро измениться, когда улицы заполнятся сначала парижанами, а затем и туристами.

Николя остановился в конце узкой улочки. Он бросил взгляд по сторонам и оглянулся на своих спутников.

— Надо торопиться. Каждая секунда промедления приближает Макиавелли к нам.

— Мы не можем, — ответила Скетти. На одно-единственное мгновение ее ярко-зеленые глаза сверкнули. — Близнецам нужен отдых. И тебе тоже, Николя. Ты совсем обессилел.

Алхимик задумчиво посмотрел на нее и кивнул, соглашаясь.

— Ты, безусловно, права. Пусть будет так, как ты говоришь.

— Может, снимем номер в гостинице? — предложил Джош.

От усталости у него ныло все тело, голова раскалывалась от боли, а в глаза будто песок насыпали.

Скетти покачала головой.

— Там нужны паспорта.

Софи зашевелилась у нее на руках, и Ската осторожно поставила девочку на землю и прислонила к стене.

Джош тут же оказался рядом.

— Ты проснулась, — с облегчением в голосе произнес он.

— А я и не спала, — ответила Софи, еле ворочая непослушным языком. — Я понимала, что происходит, но как будто наблюдала за всем со стороны. Словно по телевизору. — Она уперлась руками в поясницу и попыталась прогнуться, поворачивая голову из стороны в сторону. — Ой, как больно!