Мария Капшина - О верности крыс

— Ууух! — сказал он восторженно, а потом уже больше ничего не говорил.

"Одинаковая" девчонка успела нахмуриться, когда грузик на конце плети ударил дурака в висок, Ольвек и того не успел. Хриссэ, не вставая, собрал плеть обратно и убрал за пояс.

— Ну и зачем ты это самое? — возмутилась близняшка. Её брат смотрел всё так же молча, но пристально. — Чем он тебе помешал?

Хриссэ дурашливо пожал плечами.

— Я же купил его совесть, верно? Должен же я был забрать покупку? А никак иначе он бы мне её не отдал.

Девчонка дёрнула ртом.

— Так ты у нас теперь самый совестливый? Тиарсе, прости и спаси!

— Домой пошли. Утро уже, — сказал её брат. И пошёл домой.

_________________________

Язык по умолчанию — арнеи. Слова из высокого имперского и из других языков даются в примерной транскрипции.

Дзойно

2270 год, 5 день 3 луны Ппд1

Портовая улица, Собачница, Эрлони

— Дзойно! Хавейг, где тебя опять унесло? Дзо-ойноо… Охх…

Краснолицая женщина в многослойной одежде на восточный манер и слова выговаривала по-арнакийски: "хавейг" вместо "халвег" и "льй" вместо "ль". Она вытерла руки о верхнюю юбку, поправила волосы, выбившиеся из шапочки, вздохнула мученически, повернулась и зашла в ворота.

— Нувек, — окликнула она бредущего через двор старика. Тот остановился с видимой охотой, опустил на землю мешок, с шорохом осевший. — Моего оболтуса не видал?

— Видал, как не видать, — живо отозвался Нувек. — С утречка он в город усвистал, так досель, поди, и носится — дело молодое, босопятое.

— Ахти, Наама-заступница, — прикрыла глаза кухарка, быстро перебирая пальцами бахрому зангского пояса. — И что ж ему неймётся?..

— Ну надо же, что к нашему берегу прибилось!

Дзойно дёрнулся и втянул голову в плечи, непроизвольно прикрывая локтем правый бок, болевший после прошлой встречи недели три. Мальчишка обернулся. Всего двое… А вдруг пронесёт?

— Снова забыл, куда ходить нельзя? — сочувственно спросили за спиной. Дзойно крутнулся вокруг себя. Ещё двое: один с кастетом, у другого на кулаке обмотка с железками. Впридачу к первым дубинке и ножу.

Бежать некуда: стены отстоят одна от другой на пять шагов, мимо двоих почти взрослых парней не проскочишь, даже если тебе всего двадцать шесть порогов2, а бегаешь ты замечательно. Даже если б у них в руках вообще ничего не было.

— Вы говорили, чтоб я к югу от порта не лез, а не в Собачницу, — наглым от отчаяния голосом сказал Дзойно, мелкими шажками отступая к нише на месте замурованной двери. Главное — не упасть… Хоть бы под ногами что-то попалось, хоть камень, хоть обломок настила! Хотя, если не сопротивляться, им быстрей надоест… В прошлые разы Дзойно тоже думал не сопротивляться. Благодарение Вечным и стражникам-коричневым, удалось сбежать: выбитого зуба ему бы точно не простили. "Да они и не простили", — с какой-то равнодушной ясностью подумал Дзойно, вжимаясь в саман.

Он уворачивался, насколько позволяла ниша, не падал и отбивался вслепую кулаками, пару раз даже попав. "Продержаться ещё чуть-чуть… Ещё чуть-чуть… Ещё чуть-чуть…"

Он понятия не имел, до чего надеется продержаться.

— Эй!

До этого, что ли?

— Эй, чего это вы в нашем районе топчетесь?

Дзойно осторожно выглянул из-за руки. Подошедших не увидел, зато увидел, что никто не смотрит на него: все четверо повернулись вправо, держа кулаки-ножи-дубинку наготове.

— С каких это пор это ваш район? — возмутился кастет, сдвигая головную повязку к самым бровям.

— Собачница — наша!

Дзойно выглянул из ниши одним глазом. Понял, почему спасительный голос показался слишком звонким: говорила девчонка. Из троих пришедших двое были девчонками. И все трое — примерно его возраста, не старше тридцати порогов. Надежда Дзойно не оставила, но трансформировалась: может, удастся сбежать, пока все отвлекутся.

— А на кой бес вам вся Собачница? И так чуть не целый район захапали, сопляки!

— Всего один район, — заметил единственный мальчишка из подошедших. От одной из девчонок он отличался только причёской.

— Нам бы город — для начала, — кокетливо пожала плечами третья, похожая на куклу с толстой песчано-золотой косой и огромными глазами, янтарными, как у кошки.

— Да рёхнутые вы все! — насмешливо бросил самый высокий из четверых, с кастетом. — Рёхнутые, что вы, что Кхадера3 ваша!

Дзойно обнаружил, что почти совсем вышел из относительно безопасной ниши и отшагнул назад. Болел бок, и, судя по ощущениям, наливалась каким-то красивым цветом сбитая скула.