Александр Гуров - Рождение Повелителей - Часть 1

В голове Малаха пробегали прекрасные зеленые луга, озера и реки с зеркально чистой водой, голубое небо, на котором не было ни единого облачка, легкий ветерок, наполняющий воздух бодрящей свежестью. Повсюду слышались голоса птиц и жужжание кропотливых пчел. Возле горизонта возвышались пики гор, заснеженные вершины поблескивали под светом палящего солнца. Таковым рисовала память прекрасный и таинственный восток, Родину. Затем его ведения проваливались все дальше вглубь восточных краев. Луга сменялись пустыней, где солнце палило еще безжалостней, пропадали реки и озера, больше не слышалось ни птиц, никого. Сплошная тишина, режущая слух. Поднялся страшный пустынный ветер. Песок на барханах зашевелился, и скоро все вокруг покрыла непроглядная песчаная пыль. Буря сгущалась, окутывала все вокруг, соединяла в шумную песчаную пелену землю и небо. Ветер стихал. Буря, лишенная источника бешено завыла, покидая пустыню. Глазам вновь вернулась способность видеть. Взгляд впился в непонятно откуда взявшийся дворец. Его купола скрывались далеко за облаками, уловить где они заканчивались казалось невозможным. Тишина, которая царила вокруг, пыталась вбить в голову, что этот дворец давно опустел, а может и вовсе мираж. Но это было не так. Ворота дворца открылись сами собой, и уже, не понимая ничего, Малах шагнул вовнутрь. Знахарь все глубже и глубже погружался в собственные мысли, но его воспоминания оборвал знакомый голос.

— Ты снова на востоке, друг? — послышался голос Гефеста.

— А ты, как всегда проницателен. — ответил Малах.

— Никак не можешь забыть то, как ты попал в город Неба? — продолжал кузнец.

— Такое не забывается. — со вздохом ответил знахарь.

— Ты жалеешь об этом? — моментально спросил кузнец.

— Конечно же, нет. Я получил там те знания, о которых обычные люди могут только мечтать. — Малах будто снова стал проваливаться в дивный сон, и снова Гефест вырвал его из уз мечтаний.

— Если бы ты мог вернуть время назад, поступил бы ты, как и раньше? Открыл бы секрет Божественной стали смертному? — Гефест немного приостановился, он сам знал секрет этого металла, ведь тот «смертный», о котором сказал кузнец, был его дальний родственник. — Ты бы проклял свое имя еще раз? Ведь тебя изгнали к людям именно из-за этого, не так ли?

— Нет, Гефест, не так, — голос Малаха, кажется, стал еще мудрее, слова вылетали, будто не из уст человека, а из уст полубога. — Божественная сталь… да, она сделал свое дело в моем изгнании, но первое и самое страшное, что я совершил — я обучил твоего деда искусству рыцаря света. Этого паладины мне простить не могли. Хотя теперь та тайна уже не столь скрытна, теперь уже паладины сами набирают себе учеников. История похожа на историю Промита, который дал людям огонь и понес за это наказание, хотя Боги огонь не стали возвращать себе…

Разговор снова зашел в тупик. Гефест не нашел, что сказать. Малах не нашел, что добавить. Кузнец знал, что когда-то Малхазтофей, он же Малах, помог Востоку и Югу одолеть страшное зло, которое окутывало почти все земли Среднего Мира. Воин-паладин Малах открыл неведомые обычному человеку знания, отдал секрет Небесного металла в руки Мефласта — далекого предка Гефеста. И за это был изгнан в мир людей. Лишенный почти всех сил, он должен был века напролет помогать людям, до тех пор, пока полностью не искупит свою вину.

— Если бы не ты, Айзолин поглотил хаос. Ужас, страх, смерть и братоубийство. Вместо городов красовались бы руины. Рано или поздно мир бы умер… — вытаскивая из головы каждое слово, высказался Гефест.

На этом разговор окончился. Малах снова вернул себя в тот город, в который нашел будучи отчаянным запутавшимся мальчишкой. Тогда этот дворец показался простым миражом, но там из простого восточного парня он превратился в Великого Воина Света, как его долгое время называли на востоке. Но вскоре мир забыл своего героя, и, проклятый Небом, забытый людьми, Малах нашел отдых в маленьком южном городке.

Постепенно яркие воспоминания городского знахаря сменились не менее ярким сном. Гефест уснул не многим позже своего друга, только мысли у кузнеца были куда мрачнее, чем у Малаха. Так и продолжая сидеть в креслах возле камина, два друга спали, изредка посапывая.

Март, 1476, Нимфея, Северная граница Южной Короны

Ночь навевала Гефесту странные сны. Он стоял на вершине непроходимых гор, под ногами хрустел белоснежный наст. Повсюду красовались своими толстыми, видавшими виды стволами древние деревья, из последних сил цепляющиеся корнями в скалистую почву. Гефест, словно паря в воздухе опускался все ниже и ниже. Постепенно гора перешла в поле, снег там лежал еще большими сугробами, чем на горе. Казалось, что ни одна душа не может выжить в этой страшной мерзлоте. Взгляд кузнеца молнией перенесся в какой-то лагерь из трех небольших палаток. Темнота обволакивала все вокруг, но чудным образом Гефест все отчетливо видел, улавливая каждую деталь.