Джон Толкиен: Возвращение короля

Пригороды столицы утопали в зелени садов, во дворах стояли крепкие амбары, сараи, овчарни, коровники; вдоль дорог с гор в Андуин сбегали бесчисленные ручьи.

Но в пригородах обитало сравнительно немного народу, только пастухи и земледельцы; большинство гондорцев жило на семи ярусах столицы, в высокогорных долинах, в провинции Лосарнак и дальше, в красивом Лебенине, по берегам пяти быстрых рек. Там между горами и морем поселилось племя сильных людей, в чьих жилах текла смешанная кровь. Некоторые из них были смуглы и коренасты, вели свое происхождение от давно забытого народа, ушедшего в горы во время Великой Тьмы. А еще дальше, в ленных владениях Белфалас в замке Дол Эмрос над морем правил потомок старинного рода князь Имрахил; у всех его родичей глаза были серо-зеленые, как морская вода, и они отличались гордой осанкой и высоким ростом.

Пока Гэндальф ехал к Городу, совсем рассвело, и Пипин, окончательно проснувшись, смотрел вокруг во все глаза. Слева клубящееся море туманов кончалось мрачными тенями восточных гор; справа обрывались Белые Горы. Река спокойно текла между ними, будто еще при создании мира раздвинула хребты и выгладила равнину, которой суждено было стать полем сражений и предметом раздоров. В конце хребта Эред Нимрас Пипин увидел обещанную Гэндальфом стрельчатую вершину, вставшую из глубоких фиолетовых теней — гору Миндоллуин. На выступающем в долину отроге был построен город, Сторожевая Крепость, окруженная семью каменными стенами, такими древними и мощными, что казалось, будто не люди их строили, а великаны вырубили из костей земли.

Пипин изумленно таращил глаза, а серые тени вдруг побелели и порозовели под лучами утренней зари, потом из-за Сумрачных Гор вышло солнце и бросило на Город пучок ярких лучей. Хоббит вскрикнул от восторга, когда Башня Эктелиона, венчающая последнее верхнее кольцо стен, засверкала на фоне голубого неба, как серебряная игла, украшенная жемчугами, — высокая, стройная, красивая, с искрящимся, словно хрустальным, шпилем. Из бойниц выставили белые флаги, и они развевались на свежем ветру, а долину огласил звонкий сигнал серебряных труб.

Так Гэндальф и Пипин въехали на восходе солнца в распахнутые железные створки Больших Ворот Гондора.

— Мифрандир! Мифрандир! — кричали люди. — Значит, правда, что гроза близко.

— Она уже здесь,— отвечал Гэндальф.— Я прилетел на ее крыле. Пропустите, я должен предстать перед вашим Повелителем Денэтором, пока он еще Наместник, ибо, как бы ни повернулись события, тому Гондору, который вы знали, приходит конец. Дорогу!

Услышав властный голос, люди послушно расступились, не задавая вопросов, только удивленно поглядывали на хоббита, сидящего перед магом, и восхищенно — на благородного коня, ибо жители Минас Тирита не ездили верхом, и редкими всадниками на улицах были гонцы с вестями.

Прохожие говорили:

— Какой огромный жеребец, наверное, он из королевских конюшен Рохана. Значит, рохирримы скоро придут к нам на помощь.

А Серосвет гордо ступал по камням длинной крутой улицы, змеей ведущей в гору.

Город-крепость Минас Тирит располагался на одном из скальных бастионов Миндоллуина, получившем название Сторожевой Горы. Каждый из семи ярусов города представлял собой кольцевую террасу, огражденную стеной. В каждой стене были одни ворота, и находились они не друг под другом, а были обращены в разные стороны света. Первые, так называемые Большие Ворота, открывались в нижней стене с востока, следующие выходили на юго-восток, ворота третьего яруса — на северо-восток, и так далее, до самого верхнего яруса, так что мощеная дорога поднималась к Башне зигзагами, разворачивалась то в одну, то в другую сторону, а проходя над Большими Воротами, каждый раз ныряла в сводчатый туннель, прорубленный в огромной скале, которая рассекала все ярусы, кроме первого. Многовековым трудом люди усовершенствовали и приспособили то, что было сотворено самой природой, — высокий утес естественной башней замыкал широкую площадь за Большими Воротами, его острое ребро, как форштевень гигантского корабля, было обращено к Великой Реке, на восток. Превратив утес в башню, гондорские каменотесы увенчали его крытой галереей, с которой защитники крепости, как матросы, могли смотреть далеко вперед и заодно видеть, что происходит у Ворот, которые были на семьсот локтей ниже.

С шестого яруса в башню-скалу, которая получила название Цитадель, вел длинный наклонный коридор, вырубленный в горе и освещенный светильниками. Вход в него был с востока, а выход — через последние, седьмые ворота,— прямо на дворцовую Площадь Фонтана к подножию Белой Башни. Эта стройная красавица поднимала знамя Наместника на тысячу локтей над равниной.