Eldar Morgot - Тень на Солнце

— Дальше-то? Аштарт, глаголю я, влюбился в али златовласую, что на Иорке плескаться любила. Потерял свет и покой, не могу, говорит, жить без нее, кожну ночь снится, проклятая! Выслежу, да и похищу, отнесу в отчий дом! Стали мы, значицца, предупреждать дурня-то, не ходи, мол, пропадешь зазря! Али подпустит к себе, поиграется, тело девичье покажет, а потом хвать и на дно утащит на веки вечные! Но не слушал нас Аштарт. Пойду, говорит, и все тут. Уговаривал его отец, но все напрасно, собрался он и пошел было на речку-то, но тут случись вот что: посоветовал ему отец в сердцах, что, раз уж сгинуть решил, то пусть сперва совета-то у ведуньи деревенской спросит.

— В Убике есть ведьма? — насторожился Зезва.

— Есть, ведьма, есть, как не быть ведьме-то, господин? — хозяин подкинул дров в камин, поворошил кочергой, шмыгнул носом. — Только не знали мы тогда, что не простая она ведунья, что сухой кинзой на базаре торгует… За окраиной живет, через лес переть нужно! Звать Миранда! Старая, лет сто ей, не меньше!

— И отправился к ней Аштарт, — поторопил хозяина Ваадж, — что дальше-то?

"Эге, — подумал Зезва, потягивая вино, — да чудик-то знает все давно. Ведьма, значит. Вот ведьм как раз стоит опасаться…"

— Ага, к Миранде-то и направился молодой Аштарт-то! Спрашивает у ведьмы, как бы мне али златовласую заполонить, так, чтоб на дно-то не утащила! Ну, Миранда и усмехается: смотри, говорит, пожалеешь потом, Аштарт! Нет и все тут, упрямится юнец, что твой баран, прости Ормаз… Уговорил он старую, монет ей подкинул, согласилась она помочь. Вот тебе, говорит, ножницы серебряные, подкрадись к деве али сзади и отрежь прядь волос золотых! Как же я подкрадусь неслышно, спрашивает Аштарт. Не боись, отвечает ведьма-то, научу тебя присказке, не услышит тебя дева али! Сделаешь все, как я говорю, и рабой твоей станет али на веки вечные! Пойдет за тобой, куда захочешь, станет женой тебе и облика девичьего менять не будет. Обрадовался Аштарт, схватил ножницы, и бегом к дверям. А Миранда снова усмехается. Смотри, глаголет, чтобы али не нашли прядь волос золотых. Спрячь так, чтобы не нашел никто и никогда. Если вернут али волосы златовласки, горе тебе, горе родным твоим и всему Убику! Горе! Задумался Аштарт. Не передумал ли, спросила ведьма. Нет, не передумал, отвечал юнец. Что ж, иди тогда, сказала Миранда. И помни, что я тебе сказала. Береги прядь-то!

Хозяин умолк и подбросил еще пару полен в камин.

— Интересная история, — сказал Ваадж. — Не правда ли, Зезва?

— Очень интересная, — фыркнул гонец. — Только мне что до этого?

— Ты думаешь? — загадочно улыбнулся чародей, и стало Зезве нехорошо и тревожно от этой улыбки. Темнит чудик.

— Привел Аштарт златовласку в дом отчий, — продолжил хозяин тихим голосом, — стала дева али жить с мужем своим. Прошло некоторое время, и перестала дева грустить-та! Видать, прошла тоска ее по свободе. Вишь ты, как оно повернулось, а? И вскоре не отличалась уже она ничем от дчери человеческой. Красивая, веселая, смеется так заразительно. Добрая, ребятишек любила зело…Не нарадовался Аштарт на молодую жену. Да и отец его, гамгеон, полюбил невестку всем сердцем. Прошло девять месяцев, и родила златовласка близнецов — мальчика и девочку, таких же золотоволосых, как и она сама. Девочку назвали Нази, а братика ее — Светиком…

— Дева али стала человеком? — покачал головой Зезва. — Как же так? Речной злой дух?

— Пока спрятана прядь ее волос, — пояснил тихо Ваадж, — али будет тем, кем наречил похитивший её.

— А потом горе случилось, господа милостивые, — дрогнувшим голосом произнес трактирщик, вороша угли кочергой. — Горе…

— Горе? Что за горе такое?

— Не сказал Аштарт отцу всего, что должон был.

— О чем, трактирщик? Ну, давай же, говори, не томи душу!

— Ведьме Миранде отдал Аштарт золотую прядь на хранение, милостивые господа. Надежнее места не будет, решил он, да и ведьма согласилась, курва старая.

— И что же? Потеряла ведьма прядь или…

Зезва вздрогнул и уставился на печальное лицо детины-трактирщика.

— Да, милостивый господин, — кивнул хозяин, — я смотрю, догадался ты ужо, что да к чему тута у нас-та… Говорят люди, что Миранда-то согласилась прядь на хранение принять, да плату затребовала за ножницы заговоренные. Как родит тебе детей златовласка, отдашь их мне, Аштарт! И настолько затуманен-то был юнец наш страстию, что согласился. Захохотала Миранда, отдала Аштарту ножницы серебряные, и пошел сын гамгеона на речку Иорку… Когда родились детки, стал Аштарт со страхом ждать, что ведьма про должок вспомнит. Не рассказывал никому про клятву свою, ни отцу с матерью, ни златовласке Злате. Да и ведьма исчезла с Убика, не видели больше ее ни в лесу, ни на базаре. Обрадовался Аштарт. Знать, померла Миранда, раз столько времени не показывается. Иль волки загрызли. А может упырь уволок. Кто ее знает? Так прошел год после рождения деток. Стали они чудо, какое загляденье! Да только рано радовался гамгеонов сын, ох, как рано! В утро одно раннее, кто-то постучал в ворота дома-то гамгеона нашего! Вышел Аштарт за ворота и обомлел: Миранда стоит перед ним, все такая же сгорбленная, в лохмотьях своих обычных. Стоит и ухмыляется, нечисть проклятая. За долгом пришла, говорит, отдавай детей своих малых! Отпрянул Аштарт, оглянулся со страхом на дом отчий, убоялся, что выйдет Злата и родители его старые. Уйди прочь, схватился за меч Аштарт. Прочь, ведьма, прочь отседова, не видать тебе деток моих, уходи пока голову не отрубил тебе! Отступила Миранда на шаг и зашипела как змея: гляди, говорит, сын гамгеонов, пожалеешь! Промолвив это, не стала ведьма больше спорить, повернулась и ушла восвояси.