Север Снег - Чужак. Сапсан и нетопырь

— Мне пора в редакцию, — отсмеявшись сказал Пилад. — Надо что-нибудь написать про этот кретинизм вежливое, но так, чтобы читатель понял, что смысла во всей этой "Либеральной инициативе" нет и на ломаный грош. Так что придется попотеть над формулировками…

— Очень сочувствую, — отозвался Дар. — А, может, так и напишите, что либерализм и "гражданское общество" прекрасны тем, что, как выражался один из ораторов, дают бедняку свободу помирать с голоду?

— Не хочется, чтобы те, кто не слушал эти доклады, не вполне понял юмор и принял бы меня за такого же законченного идиота, как автор этого высказывания… А, может, он не совсем здоров… э-э… психически, этот автор?

— Не думаю. Лекарство от этой болезни — лопату или тачку в руки, и пара лет физической работы на свежем воздухе, на строительстве дорог…

— Ну да ладно, что-нибудь придумаю… Хуже другое — эта пакость всё активнее протаскивается банкирами и промышленниками. И те, кто от этого больше всего страдает — ремесленники, крестьяне — никак не реагируют, не сопротивляются!

— А как вы себе представляете их сопротивление? Они же и газет-то, как правило, не читают, тем более в них не пишут. Восстание?

Пилад просто задохнулся от этого вопроса. Его законопослушный ум имперца понятия восстания просто не принимал — это было нечто запредельное, почти мировое зло. Ум лихорадочно заметался пытаясь противопоставить логике фактов что-то моральное, привычное… Молчание длилось несколько минут, пока Пилад, наконец, не выдавил:

— Нет, конечно, нет! Только не смута! Но можно же искать законные пути — да… политическая партия! Партия крестьян и ремесленников — со своими представителями в Народном собрании! Вот он — выход!

— Ну, ну… — скептически протянул Дар. — И сколько там голосов будет у этой партии?

— Неважно — главное, они будут! — новая идея воодушевила Пилада. Он заговорил всё увереннее. — Главное — чтобы услышал император эти голоса. Справедливость — вот высшая основа империи! Наши требования справедливы, значит, отмахнуться от них нельзя. И император уже найдет управу на банкиров и разорителей.

— Послушайте. — Дар мягко перебил раскрасневшегося собеседника. — А в чем, собственно, вы видите несправедливость?

— Ну как же… — Пилад осекся. — Как это — в чем? А разорение работников? Разве это справедливо?

— Ну а почему они разоряются? — продолжал допытываться Дар. — Потому, что не выдерживают ценовой конкуренции с новыми фабриками, с большими поместьями, правильно? Вы ведь сами об этом писали в статье?

— Да, — недоуменно согласился Пилад. — Нужно восстановить государственную помощь ремесленникам и мелким крестьянам.

— Тогда посмотрите, что получается — возьмите государство, в целом. Производить на крупных предприятиях выгоднее, продукция выходит намного дешевле. Потребителю продукции тоже выгоднее платить меньше. Но чтобы поддержать мелкого собственника государство должно или искуственно поддерживать завышенные цены, или у кого-то забрать деньги и отдать ремесленнику и фермеру, как субсидию. Верно?

— Да, — не очень охотно согласился Пилад. Он еще не очень понимал, куда клонит собеседник, но чувствовал, что его гонят в какую-то ловушку.

— То есть вы выступаете за поддержку заведомо неэффективного способа хозяйства. Вместо того, чтобы развивать эффективные. Вы это считаете разумным?

— А то, что сотни — а скоро и тысячи работников, разоряются и становятся нищими, безработными — это разумно?

— Нет, конечно. Но почему эти работники не могут найти работу на тех же крупных предприятиях — если рабочих мест станет больше? Или империя завалена по уши продукцией, и развивать производство ни к чему?

— Но там они не хозяева своему делу! Просто работники, поденщики — кто такому будет рад?

— А вот это уже другой вопрос — почему они не хозяева! Представьте себе ту же фабрику, как совместную собственность ее работников. Или поместье — не в руках помещика, а в руках сотни крестьян, объединивших свои земли… Преимущества крупного производства и владения вместе.

— Вот вы о чем… — Пилад понял, куда его вел разговор, и успокоился. — Да, знаю, такие идеи есть. В трудах философа Маркуса, например. Но это — утопия. Куча владельцев не договорится между собой, они перессорятся и разделятся снова.

— А как же государственные имерские верфи, оружейные фабрики?

— Так это собственность… — Пилад замялся, он раньше как-то не задумывался над этими тонкостями. Собственность императора? Нет, конечно, император не собственник государственного имущества. Собственность Империи? Но империя — это ее граждане. Тогда, выходит, он сам себе противоречит, в вопросе невозможности совместного владения множеством людей…