Василий Купцов - Последний леший

И тут лес заговорил. Прямо за их спиной. Догадались богатыри, что это снова Лесной хозяин явился, только оглянуться, чтобы убедиться, побоялись.

— Не сделали эти люди лесу зла, — прозвучал рокочущий голос, — нет у них вины перед лесом и вами, моими друзьями… Пропустите их, пусть идут с миром!

Люди расступились. Богатыри пошли вперед, а на них смотрели все эти жители града Москвы. Были тут и старик со старухой, у которых они жили, и ведун, у которого Нойдак побывал, и все другие были. И лошади их стояли, ждали хозяев. Не было только Еремы-предателя. Хотя нет, отчего же! Вот и он. Еще живой, извивающийся на колу. Впрочем, чего его жалеть. Предал и продал всех. На земле у его ног было рассыпано серебро. Стало быть, заплатили ему за то, что богатырей в лес свел! Кто платил? Вот этот, что ли, со вспоротым животом. Его прежде богатыри не видали. Судя по одежде — волхв. Видно, сами во всем разобрались! А нашим героям пора было отправляться в обратную дорогу…

— И все-таки я не понял с этим Еремой, — сказал Нойдак, когда они были уже далеко.

— Да я и сам в толк не возьму, — признался Сухмат, — если его тот волхв нанял — то зачем? Нас погубить? Тогда не надо было в лес вести, ведь если так лешего охранить, то зачем тогда нас близенько подпускать? А если его наняли, чтобы лешего сгубить, то почему тогда он нас на погибель бросил?

— Может, испугался? — предположила Полина.

— Нет, если б боялся, так просто сказал бы — идите дальше одни, а я здесь подожду, — возразил Рахта, — тут все не так!

— Просто двойное предательство, — вдруг догадался Сухмат, — и нас предал, и тех, кто ему серебром платил!

— Предать всех, кроме самого себя? — пожал плечами Рахта.

— Как раз сам себя он в итоге и предал… — сказал Сухмат.

— Но перед этим признался, кто ему заплатил!

— Может, сам и донес…

— Если вы, други, залезете в душу его черную, — вдруг выложил очередную мудрость молодой колдун, — то и сами можете такими же стать!

— Да и вправду, чего нам пачкаться… — согласился Сухмат и переменил тему разговора. И, разумеется, заговорил о бабенках…

Легко и приятно возвращаться домой во время сухой, не очень морозной зимы. Лишь дюжина дней минула от Дня Солнцеворота, Морозко уже превратил непроходимые болота в неплохую дорожку, а снега пока еще не насыпало, всего чуть-чуть. Нет сугробов, наносов, лошадки идут легко, не вязнут. А людям чего — оделся потеплей — и как в вирии…

— Зябко мне, — призналась Полина, — у нас в полях чистых под Киевом таких зим холодных давненько не бывало.

— Разве ж это холод? — искренне удивился Нойдак, — Холод это когда плевок на лету застывает, а сейчас только и всего — что иней на шапке…

— У кого на шапке, а у кого и на усах! — самодовольно высказался Рахта, сбив изморозь со своих длинных усов. Как же — предмет гордости, как никак!

— Может, еще и бороду отпустить, как у Ильи? — рассуждал Сухмат, — Шею да грудь греть станет. А к лету — сбрить!

— Хорошо вам, мужикам, хотите — бороду растите, а захотите — сбреете, — притворно позавидовала Полинушка.

— А, может, есть какое колдовство, чтобы и у девы борода отросла? — встрял в разговор Лёкки, обращаясь к своему старшему другу.

— Тьфу ты, умолкни, дурень! — рассердился было Рахта, живо представивший свою любимую бородатой, но в этот момент все рассмеялись.

— Ответь мне, славный богатырь Сухмат Сухматьевич, сколько нам еще до града Киева ехать осталося? — обратился со всем уважением, какое умел, Нойдак. После того, как Сухмат несколько раз показывал правильное направление, даже находясь в мороке, северянин теперь свято верил в его способности.

— А осталось нам до града Киева, мудрый ведун Нойдак, — в тон колдуну ответствовал Сухмат, — всего-то на всего две дюжины дней! Если чего не случится…

— А чего теперь может еще случиться? — вздохнул Рахта, — Едем с пустыми руками. Что князю скажем?

— Лесной хозяин пообещал нам лешачка малого прислать, — напомнил Сухмат.

— А как забудет?

— Нойдак напомнит, он же все-таки колдун, как никак! — кажется, для Сухмата проблем уже не оставалось.

Возвращались богатыри той же дорогой, что и шли к Москве. А чего мудрить? Так хоть знаешь, что впереди… Вот и камешек на развилке дорог. Тот самый, с буквицами. Старичок-лесовичок так надпись и не доделал, видно основательно его тогда спугнули. Ну и правильно, нечего срамное на вещих камнях выписывать!

— Ей Нойдак, хочешь разогреться? — спросил Рахта.