Александрина Ван Шаффе: Приемыш

В сердцах Авель цапнул его за ухо. Но Чужак не стал затевать драку. Сказал тихо: «Мы будем поблизости» – и отошел.

Авель шмыгнул в дом, забился в самый дальний угол. И долго-долго сидел там. Вспоминая жизнь до прихода Чужака. И страстно желая, чтобы темнота не наступала. Потому что с темнотой к домику подкрадывалась страшная тень.

Когда он решился подойти к маме Эру, залаяла Свея. Авель замер, потому что лай был «узнавающим». Именно так Свея встречала маму Эру, когда та возвращалась домой из дальних прогулок...

Дверь распахнулась, и на пороге возникли... двойники мамы Эру. Авелю стало не по себе. Он-то считал, что мама Эру – одна-единственная, что уж она-то никак не может раздвоиться, а тем более – разтроиться. Впрочем, он и о себе не мог такого представить – до недавнего времени.

Незнакомцы заговорили. Дом наполнился журчанием воды, только один голос был глуше, а другой звонче, чем у мамы Эру. Больная ответила. Авель насторожил уши, но речь лилась потоком. Нет, мама Эру вдруг заспорила – слишком сухим и резким стал ее голос. Потом замолчала. Гости подсели к столу, и мама Эру начала поочередно представлять своих детей. Когда окликнули его, Авель, смущаясь, вылез на свет. Взобрался к маме Эру на колени. Почувствовал, как легла на плечи горячая ладонь.

– Это Авель, – сказала мама Эру. И добавила: – По-моему, он разумный.

Двойники рассмеялись. Один из них осторожно пересадил Авеля на соседний стул, потом подхватил маму Эру под руку, и Авель с пугающей ясностью понял, что сейчас она исчезнет за дверью. И он больше никогда не увидит ее. Маму Эру забрал ее мир. Авель схватил другую руку лапками, а для надежности еще и зубами. Не больно, только удерживая. Мама Эру посмотрела на него, и что-то в ее взгляде заставило Авеля устыдиться.

– Я вернусь. Вернусь.

Авель догадался о значении слова, но верил взгляду. А взглядом она прощалась. Потому что знала – здесь ее караулит тень с огненными глазами. И Авель знал. Он зажмурился и отпустил руку.

* * *

Так они остались под присмотром веселой, но равнодушной Фьють (прозвище, которым еще одного двойника мамы Эру наградили за то, что от удивления она присвистывала, как птица). Хотя Свист и Монт, похоже, не заметили разницы. Грустила рыжая Свея. Днем и ночью Авель мерз от поселившейся в доме пустоты.

Фьють не разговаривала, как мама Эру, – она молчала или приказывала. Она лечила родичей Авеля. И всех других. Лечила вроде как мама Эру – а вроде и не так. Авель тенью бродил за ней по пятам и учил слова. Потому что Фьють не была мамой Эру.

А потом пришло время Чужаку уводить домой выздоровевших. При прощании он спросил Авеля:

– Ты остаешься? Зачем? Хочешь стать таким, как эта странная Эру? Прогонять чью-то смерть?

– Да, – отводя глаза, соврал Авель.

Он мечтал о другом. Что наступит день, когда он подойдет к Фьють и спросит: «Как найти маму Эру?» И она не посмеется, как смеется сейчас, когда слышит повторенные им журчащие слова, а поймет и ответит. И он снова станет не просто подобранным у холодного камня найденышем, а сыном мамы Эру.

© Copyright Александрина Ван Шаффе