Крис Хамфрис - Вендетта

Скай расхохотался, и Кристин тоже. Так здорово было снова веселиться вместе с ней! Ради этого он и прошел через все испытания — чтобы слышать смех кузины и знать: это она, она, и никто другой. Смех Кристин сделался слегка истеричным и затем прекратился.

— Как он сумел? — прошептала девушка. — Я имею в виду, он же весь этот год находился во мне? И что он делал — наблюдал? Действовал заодно со мной?

Ее передернуло.

— Это так грязно! Отвратительно!

Она снова разрыдалась. Скай присел рядом на колени, обнял Кристин, и через мгновение она спрятала голову у него на груди. Они просидели так долго; поток слез постепенно превратился в ручеек, а затем вовсе иссяк, но они не выпустили друг друга из объятий.

Однако так не могло продолжаться вечно. Очень мягко Скай отстранился от кузины.

— Что-то не так? — спросила Кристин.

Он пытался не обращать внимания на набирающий силу зуд внутри. Следовало бы, конечно, загодя избавиться одежды, но, хотя за последний год он совершил много необдуманных поступков, Скай все же полагал, что с Кристин этой ночью достаточно потрясений — не хватало еще рядом обнаженного кузена. Но предательская луна все сильнее серебрила речную дымку, и сил сопротивляться зову крови не оставалось.

Дрожа, Скай поднялся на ноги.

— Скай? — неуверенно позвала Кристин.

Он посмотрел на нее сверху вниз.

— Наверное, тебе лучше отвернуться.

— Эй, что происходит?

— Помнишь, я говорил, что научился на Корсике трем вещам…

К концу фразы голос Ская погрубел и стал почти неузнаваем. И хотя Кристин едва прошептала «И что?», для начавших удлиняться и покрываться бархатистой шерстью ушей Ская эти два слова показались громким криком.

Двенадцать раз Скай перевоплощался сам и еще один, находясь в теле Тиццаны, и никогда не испытывал боли. Однако он так и не смог привыкнуть к сопутствующим трансформации ощущениям: внезапному электрическому разряду, сотрясающему каждую клеточку организма. Нос резко выдается вперед и утолщается, ноздри начинают равномерно расширяться; зубы становятся длиннее и острее, сама челюсть также раздается, но огромный язык все равно не умещается в ней; руки превращаются в лапы, и на них, так же как и на ногах, ногти сменяются острыми когтями. Одни мускулы практически исчезают, другие увеличиваются в несколько раз и так и пышут силой. Но наихудшее из всех ощущений — и одновременно наилучшее и самое необычное, — когда из каждого фолликула на каждом квадратном миллиметре кожи одновременно вырастают волосы, моментально завиваются и сбиваются в густую серую шерсть.

Он по-прежнему возвышался над сидящей Кристин, только теперь — стоя на четырех лапах. По выражению лица кузины Скай мог судить, что все недавние ужасы прочно вытеснил тот кошмар, что находился сейчас перед ней.

— Это не то, что ты думаешь, — прорычал оборотень.

— Не то, что я… — крикнула Кристин. — Ты чертов волколак!

— Это слишком грубо! Просто другая форма все того же двойника.

Глаза девушки, казалось, вот-вот вылезут из орбит.

— Что? Твой двойник превращается в другого двойника?

— Каждое полнолуние.

Огромный красный язык высунулся из пасти и облизал клыки.

— Говорю же тебе: это удивительный мир.

Хоть Скай и сдерживал хохот, должно быть, Кристин это почувствовала и сама рассмеялась. Скаю же было не до того — он прекрасно знал, что произойдет, если позволить себе столь маленькую слабость: дело кончится тем, что он завоет на луну, а она как раз показалась над верхушками деревьев за рекой. Он мог не бояться этого, гуляя в одиночестве на Корсике. Но не здесь.

Кузина оборвала смех.

— Но почему ты не бросаешься на всех подряд? Когда я бываю рысью, я просто обязана охотиться, убивать. А оборотень…

Она замолкла и уставилась на хищника. Скай выгнул спину и подумал о Тиццане, вспомнил тот раз, когда его двойник вошел в ее двойника и овладел искусством маццери сальваторе. Двойник в другом двойнике.

— С тех пор как я научился управлять своей фюльгией, я всегда слежу за тем, чтобы именно она превращалась в волка. Тогда я могу управлять животным. Но этот опыт стоил мне времени.

Он вздрогнул, вспомнив ночи в горах и привкус сырого мяса. Затем улыбнулся.

— Но в конце концов у меня получилось. Так что — никаких убийств.

Некоторое время оба молчали. Поднимающийся с реки туман, пронизанный лунным светом, сгущался вокруг. Наконец Кристин прошептала:

— И что теперь?

Скай не знал. Он не загадывал дальше текущего момента. Сигурд исчез. Кристин вернулась. Он сам был волком. И останется зверем до тех пор, пока луна не скроется за горизонтом.