Андрей Франц: Путь на Хризокерас

Просто отпустить? Многие поймут это как признак слабости и приглашение к повторению попытки. Наказать? И тут же настроить против себя все еще многочисленный клан Комнинов? Да и вообще всю греческую аристократию, каковая с удовольствием сомкнется против приплывших с запада чужаков? Проблема, государи мои, и не шуточная!

И вот тут-то в полной своей неприглядности проявила себя плебейская натура почтенного депутата. Не вполне еще изжившего нравы и шуточки своей молодости, проведенной, как известно, в армейской казарме. Господин Дрон подошел к королю и, перекинувшись с ним парой фраз, начал что-то нашептывать тому на ухо. По мере того, как нашептываемое в королевское ухо доходило до королевского мозга, лицо монарха становилось все более красным. Многие бы сказали — как будто от с трудом сдерживаемого хохота. Взгляды же, бросаемые его величеством на отпрыска славной ветви Комнинов, приобретали, я бы сказал, странное выражение.

— Хорошо, мессир Серджио, распоряжайтесь тут, я к вам скоро присоединюсь. — С этими словами король, сопровождаемый десятком брабансонов и несколькими варягами, отбыл куда-то внутрь дворцовых переходов, а мессир Серджио начал распоряжаться.

В первую очередь он потребовал установить посреди зала большой длинный стол и принести два кресла. В торце стола была выставлена пара одинаковых кубков немалого размера. Наконец, вишенкой на торте стало требование принести самого крепкого вина, какое только есть во дворце — и побольше! Принесенные кувшины и бутыли были стройной колонной выставлены посередине, на осевой линии. В общем, когда Ричард вернулся в зал, почему-то вытирая рукавом внезапно замаслившиеся губы, все было готово.

Сев в установленное у самого края стола кресло, Ричард величественно потребовал развязать благородного нобиля и жестом предложил ему сесть в кресло напротив.

— Так ты хочешь быть императором? — поинтересовался он у едва уместившегося в кресле "благородного нобиля".

Когда тому перевели вопрос, он разразился целой речью — не очень связной, но от души. Дескать, его предки столетие сидели на императорском троне. И он не видит ни единой причины, мешающей ему продолжить эту славную традицию. И, уж конечно, не какому-то пришлому выскочке-латинянину вставать у него на пути.

— Ты знаешь, я тоже хочу быть здесь императором. Но ведь одновременно мы не можем быть императорами, верно?

С этим тезисом "благородный нобиль" не смог не согласиться и лишь пьяно мотнул головой в знак полного и безоговорочного одобрения.

— Так вот, я предлагаю, как то и уместно среди благородных сеньоров, решить наш спор не откладывая, здесь и сейчас. Решить в поединке.

О, с этим предложением "благородный нобиль" был еще более согласен! Настолько согласен, что уже даже порывался встать и вступить в бой прямо сейчас, не дожидаясь, когда ему принесут отнятый брабансонами меч.

— Нет, погоди, — Ричард сделал удерживающий жест, который молодчики Меркадье продублировали, упихнув "благородного нобиля" обратно в кресло, — мы сделаем по-другому. Видишь ли, наши с тобой жизни слишком ценны, чтобы подвергать их глупым случайностям в схватке на мечах, булавах, копьях или каких других воинских орудиях. Поэтому мы сойдемся с тобой в поединке за пиршественным столом. Кто выйдет из-за него на своих ногах, тот и станет императором. А порядок простой. Нам наливают до краев. Мы выпиваем, встаем и сами передвигаем свои кресла к следующему кувшину. Нам снова наливают… И так, пока не останется лишь один, кто сможет передвинуть свое кресло к следующему кувшину.

— Ха, да я пил вино, когда… — в общем, предложенные условия поединка "благородного нобиля" более чем устроили. Ибо, по его словам, пить вино он умел еще тогда, когда дедушка Ричарда — простите, государи мои, я лишь пытаюсь точно передать смысл звучавших в тот момент речей — так вот, пить вино он умел еще тогда, когда дедушка сидящего перед ним проходимца и выскочки писался в кровати по малолетству.

Уф, ну как-то так…

Надо сказать, что привлеченная невиданным зрелищем, в тронном зале собралась чуть не вся дворцовая обслуга. Начиная с поварят, и заканчивая оставшимися во дворце виглами внешнего охранения. А что вы хотите, государи мои — слухи…

Понятное дело, что "благородный нобиль", будучи и так-то пьян в хлам, не сумел добраться и до четвертого кубка. Ибо при передислокации кресла свалился под стол и там крайне неблагозвучно захрапел. Ричард же, наевшись перед поединком по совету господина Дрона сливочного масла, был к этому моменту еще весьма бодр и почти даже трезв.