Тамара Воронина - Игры богов

– Ну что? – просиял штатский. Начальник канцелярии. – Красавцы, а? Приятно посмотреть, что ни говори. Линнар Файер, готов ли ты надеть кольцо сдерживания?

– Готов, – без восторга ответил Ли, встал на колени, что само по себе было невероятно, он и в храмах на колени не становился, опустил голову, зато поднял руку. И штатский защелкнул у него на запястье тускло сияющий серый браслет. Рука Ли дернулась. Лицо тоже. Ого.

– Твоя очередь, недописанный Мартин, – повернулся к нему штатский. Если он из армии, почему мундира не носит? Ли, уже на ногах, хмуро сказал:

– Ты должен согласиться , Март. Принять. Смириться.

Ну, раз Ли говорит… Март встал на колени (тоже отвык это делать, разве что в тюрьме спину подставлял, ну так оттого, что там просто лавок для порки не было), повесил голову и поднял руку.

Очнулся он, похоже, не сразу. Солнце уже вовсю шпарило в окно. Левое запястье ломило, словно от ушиба, и было какое-то странное ощущение. Ли, как всегда не обращая внимания на присутствующих, гладил его по щеке. Это, наверное, была не ласка, Март думал, что Ли таким образом делился с ним силой. Или мужеством. Что требовалось на данный момент.

– Встать сможешь?

Март смог. Да что это такое? Тело повиновалось как-то странно, нехотя, словно и не его.

– Это пройдет, – уныло сообщил Ли. – Быстро пройдет. Очень больно было?

– Да он и не понял, – радостно захохотал тот, кого следовало слушаться безоговорочно. М-да, задачка… Вот не слушаться безоговорочно Ли умел. – Не переживай, Линнар, он не знал, что должно быть больно, и больно ему не было. Так, общий шок. Час-другой на свежем воздухе – и все пройдет. Ну, готовы? Пошли!

Март потащился следом. Ноге надо было два раза напомнить, чтобы она переставилась, а процесс этот стал трудным, будто Март был куклой из театра марионеток, руки-ноги дергались сами по себе… Но к концу лестницы, с которой он не скатился только благодаря поддержке Ли, стало легче, а на улице и вовсе получшело. По ровному идти получалось куда ловчей. Однако Март был поглощен задачей подчинения себе собственного тела настолько, что мало воспринимал окружающее. Ему выдали – о чудо! – меч в ножнах и длинный кинжал, к седлу был приторочен мощный двухзарядный арбалет и полный колчан коротких стрел. А вот Ли полагался короткий лук. Разумно. Он стрелок получше Вояки.

К стыду своему, Март не смог сам взобраться в седло, но хартинги, толпившиеся на конном дворе, даже не смотрели, как Ли его подсаживает, словно барышню.

– Сосредоточься, – прошептал Ли, – никаких мыслей, никаких чувств – только ты и твое тело.

Март так и сделал. Причем без труда – мыслей и так не имелось, да и чувств тоже. Запястье саднило. В таком вот отупении – или отстраненности? – прошло боги знают сколько времени, а потом он заметил цветок. Дикий крокус синел среди прошлогодней травы, и было это так умилительно, так свободно , что Март наконец очнулся и обнаружил, что они давненько выехали из города, что кругом весна, что копыта лошадей вязнут в грязи, называемой дорогой, что крокус вовсе не один, если окинуть взглядом окрестности, то яркие пятнышки на буром фоне мелькают тут и там, что Ли облегченно улыбается, один спутник смотрит в сторону с риском свернуть шею, а второй хихикает… Март глянул на него и тоже хихикнул. Тот сидел на лошади, как коза на колоде: отклячив зад и провиснув в пояснице. Сказал бы, как корова, да корова неспособна так егозливо вертеться.

– Ну, не умею пока, – без обид объяснил начальник. – Не подумал, что езда верхом тоже требует навыков, да ничего, наберу, дело нехитрое. Ну что, недописанный Март, много наврал про свою биографию? Разве ж так бывает, чтоб чернила кончались на полу-Мартине?

Март пожал плечами. Всяко бывает. Писари в бедных районах – пьянь подзаборная, бывшие студенты-недоучки, допившиеся до состояния… писаря, даже почерка приличного не имеют, а уж забыть долить чернил или перо запасное рядом положить – это вообще святое дело. Непоседливый начальник понимающе ухмыльнулся и приставать бросил.

Со стороны это выглядело обычно для центральных королевств. Едет в меру важная персона, сопровождаемая недовольным подчиненным и парой охранников. И дело обычное – охранять. От татей лесных (будто разбойники в горах не водятся), от зверей диких (будто дворовая собака не покусает), он нечисти нечеловечьей (будто человечьей не бывает). Слова клятвы уже подзабылись, да никто напоминать и не станет, потому что главное даже не охранять, а не допускать. Избегать нападений кого бы то ни было, потому что пока ты, понимаешь, грудью кидаешься на защиту вверенного тела, ему в спину из кустов стрелу зафигачат, вот и оправдывайся потом, что засады не заметил. Понятно, бывало и у Ли с Мартом, что не могли уберечь, с боем прорывались, чтоб хоть себя спасти – но уже когда спасать больше было некого. Клятвы клятвами, а слухи слухами, и вряд ли остался бы с целыми зубами тот, кто высказал бы мысль, что Ли и Март не до конца свой долг выполнили. У них была крепкая репутация, и без работы они оставались только из-за внешних обстоятельств. Например, не доходил ожидаемый караван, а у купцов денег не было или ума, и они обходились без охраны.