Даниил Аксенов: Технократ

— Я сам прочту. — Король взял бумагу и быстро развернул ее. — Так-так. Убиты два сына тагга, один уру и сын уру. Просто нет слов. Кстати, я же их всех хорошо знаю! Комен, мне только кажется или они…

Михаил вопросительно посмотрел на главного полицейского.

— Да, твое величество, — кивнул Комен. — Всех убитых объединяла одна и та же черта: они были весьма… гм… слабы в присутствии женского пола. Не вполне контролировали себя.

— Бабники и волокиты, — резко сказал король, возвращая список. — Не пропускали ни одной юбки! Мне на них даже неоднократно жаловались. Комен, кто же тогда их убил? Это ведь не случайно — четыре трупа закоренелых бабников.

— Не знаю, твое величество. Но могу предположить. Скорее всего, муж одной из дам. Вероятно, очень красивой дамы, мимо которой они не смогли пройти. Не факт, что дама уступила их просьбам, но муж почувствовал себя оскорбленным. Кстати, он наверняка очень могущественен. Ему подчиняются ишибы. Возможно, у него даже титул далла. Это резко сужает круг подозреваемых: влиятельный, знатный муж, неместный, у него красавица-жена, а преступление произошло в Иктерне. Только проблема в том, что там таковых подозреваемых не было. Все приезжие даллы оставили Иктерн после того, как армия отплыла. Ни одного человека, который подходил бы под описание, я не нашел.

Король нахмурился. Слова «влиятельный», «знатный», «красивая дама», «Иктерн» пробудили в нем смутную догадку. Михаил внезапно ударил рукой по стене, на его лице отобразились крайняя досада и раздражение.

— Я знаю, Комен, кто это. Все знаю!

Король быстро вышел из комнаты, оставив удивленных Комена и Шенкера. Михаил несся по коридорам дворца так, что все встречные еле успевали дать дорогу. Дамы испуганно шарахались в стороны, сгибаясь в кривых реверансах, а практичные мужчины, понимая, что не успевают поклониться, просто прижимались к стенам.

Владыка Ранига и Круанта не утруждал себя снижением скорости даже на поворотах, и это привело к тому, к чему привело: король столкнулся с человеком, который счел ниже своего достоинства отпрыгивать с дороги.

Верховный жрец Оззена Цренал стоически выдержал столкновение с королем, который отнюдь не был худощавым, а обладал, скорее, атлетической фигурой.

— Твое величество! — Старик произнес эти слова как ругательство, запутавшись в собственном красном халате, расшитом золотыми лилиями. — Рад приветствовать!

— Я тоже очень рад, — ответил Михаил, озадаченный неожиданной помехой. — Прошу простить, но тороплюсь.

Король попытался было обойти жреца, ступив с красной дорожки на плиточный пол, но слова Цренала остановили его:

— Очень надеюсь, что твое величество найдет время для обсуждения одного важного вопроса. А то он все откладывается и откладывается, между тем свадьба будет уже через два дня. И я, как Верховный жрец, не могу допустить, чтобы…

— Обсудим непременно, — ответил король. Он отлично понял, о чем идет речь: Анелия не отличается религиозностью, не говоря уже о том, что вовсе не почитает Оззена. Жрец был верен себе: он мог бы закрыть на вероисповедание принцессы глаза, но собирался сделать это с выгодой.

— Твое величество! Я бы хотел обсудить сейчас! — Слова Цренала вновь остановили Михаила, который уже успел пройти пару шагов.

Король обернулся. И то ли вид большой белой бороды, обычно тщательно уложенной, а сейчас несколько всклокоченной, взбесил его, то ли последние события окончательно подорвали душевное спокойствие, но Михаил заговорил злым тихим голосом, полным скрытой иронии:

— Не пришло ли время нам поговорить о боге, а, Цренал? — едко осведомился король. — А то мы все разговариваем о каких-то пустяках: о землях храмов, налогах, жрецах других религий, а вот о боге не поговорили ни разу. Хотя мне есть что сказать!

— Что же, твое величество? — настороженно спросил жрец, в глазах которого зажглись подозрительные огоньки.

— Наивным детям кажется, что бог сидит далеко в облаках, — столь же тихим голосом сказал король. — Но если взлететь выше облаков, то выясняется — там нет ничего. Дети взрослеют, поднимаются выше и выше, и им начинает казаться, что бог дальше неба — в космосе. Однако рано или поздно дети становятся старше настолько, что проникают в космос. И не находят там бога. Седина покрывает волосы этих детей, и они думают, что бог, вероятно, ближе, чем казалось. Может быть, в их городе, или на их улице, или в их доме, или даже в них самих. Потом постаревшие дети умирают, и вопрос о боге перестает их волновать.