Павел Нечаев - Рыцарь Лета

— А вы покажете мне короткую дорогу? — спросил он бобров.

— Покажем! Расскажем! — заверили его бобры, и пригласили посмотреть, как они живут. Солнце уже клонилось к закату, и бобры уговорили Сашку переночевать у них, на сухом островке посреди болота.

— Лес встревожен, — объяснил Сашке Двэйн, — Отец-Дуб не в себе, что-то там в священной роще случилось. Лучше с нами на ночь оставайся, целее будешь.

— А почему тревожится этот… Отец-Дуб, — спросил Сашка, в принципе, уже зная ответ. Отец-Дуб встревожен, потому что один наглый мальчишка из мира людей поднял на него руку.

— Да кто его знает, — протянул Двэйн. — Нам туда ходу нет, только высшие из Туата Де Данан в ту рощу ходят. И раньше-то туда никто не ходил, а сейчас и подавно, королева Титания опутала все смертельными заклинаниями, никто туда не пройдет. Ладно, пойдем, надо успеть до темноты.

Бобры повели Сашку за собой, вглубь заболоченного участка леса. Путь шел то по берегу ручья, то углублялся в болото, и Сашка перепрыгивал с кочки на кочку. Бобры плыли рядом, и подсказывали, куда можно поставить ногу. Вскоре тут и там стали попадаться бобровые хатки, сложенные из веток и обмазанные глиной. Видно было, что бобры потрудись тут на совесть. Повсюду были обгрызенные пеньки, плотины, запруды, соединенные прорытыми каналами. Каналы попадались метров по десяти-двадцати длиной. Наконец, бобры привели Сашку на сухой островок. Он с наслаждением скинул рюкзак, и рухнул на траву.

— Хорошо! — блаженствуя, протянул он.

Видно, бобры редко принимали у себя гостей, тем более, из мира людей. Поглазеть на Сашку собралось их видимо-невидимо. Самые смелые подходили знакомиться, те, что помоложе, смотрели издали, с воды. Даже для привыкшего ко всяким чудесам Сашки, разумные, и говорящие бобры оказались чересчур, чувствовал он себя не в своей тарелке. Заметив это, Двэйн прогнал всех, и они опять остались вчетвером.

— А что вы там обсуждали, у ручья? — спросил Сашка, просто чтобы не заснуть. Он клевал носом, день-то выдался нелегким.

— Фррр! — Двэйн аж подпрыгнул. — Плотину мы хотим построить там, заводь отгородить, чтобы не промерзала зимой. Да вот, течение слишком быстрое, сносит. Мы палки в дно повтыкаем, а течение их сносит.

— Так я говорю, выше по течению надо дамбы ставить, а ты… — запальчиво произнес Бвэйн (или Гвэйн, Сашка их различить не мог, только Двэйна отличал от других, и то благодаря размерам).

— А почему сносит-то? — Сашка подобрал под себя ноги, и сел по-турецки, так, что оказался с бобром лицом к лицу. — Втыкаете, наверное, плохо?

— Фрр! — возмущенно фыркнул Двэйн, — что вы, люди, понимаете в плотинах? Это мы, бобры, научили вас строить!

— А вот и нет! — обиделся Сашка. — Во-первых, надо хорошо забивать сваи. Во-вторых, надо подпирать их, как положено. Чтобы треугольник был! — И Сашка принялся объяснять бобрам, насколько прочной и устойчивой фигурой является треугольник. Второй Сашкин дедушка как раз был строителем. Он-то и рассказал ему про треугольники. Даже к мосту отвел, железнодорожному, через реку. И объяснил, показывая на мост:

— Смотри: мост сделан из балок. Поезд по нему едет, а мост не падает. Почему так, знаешь?

— Ну, мост же железный! — с высоты своих девяти лет пропищал Сашка.

— А вот и нет, внук. Балки сами по себе поезда не выдержат. Они и своего-то веса не выдержали бы, погнулись да покоробились. Дело в конструкции. Балки соединены так, чтобы распределять нагрузку. Видишь, на какой кусочек моста не посмотришь, он состоит из треугольников?

— Да! — восторженно ответил Сашка. То, что рассказывал дед, было ужасно интересно.

— Это потому, что треугольник самая устойчивая фигура. Его сдавить или скрутить сложнее всего. Вот из этих-то треугольников и построен каркас моста. — Дед стал чертить палочкой по земле, раскрывая Сашке секреты конструкции. Нарисовал треугольник, потом — рельс, и стал объяснять преимущества двутаврового сечения. С дедом было интересно, он, как казалось Сашке, знал и мог объяснить про все на свете. Воодушевленный рассказами деда, он даже склеил мост из бумаги, из обычных тетрадных листов. Своими руками он воплотил рассказы деда. Сашка поставил мост на два стула, в центр моста пропихнул тяжелую головку молотка. И, Сашка уже понимал, что никакого чуда тут нет, а есть — наука, мост держал. Всего-то бумажный мост с балками толщиной в две клеточки, склеенный канцелярским клеем, но за ним — целый пласт знаний. И сейчас, рассказывая бобрам про мост, и про треугольники, он уже представлял себе, как надо строить плотину. В плотинах он тоже понимал. По весне, когда сходил снег, и мутные потоки воды вперемешку со льдом текли по улицам, любимой Сашкиной забавой было перекрыть кусочками льда и слежавшегося снега путь воде, устроив посреди улицы лужу.