Денис Субботин - Огненный дождь

-Что это они? – удивился Руцкарь. – Никак ихний князь к нам заявился?

И впрямь – в ворота въехал богато одетый молодой человек на дорогом коне. Поскольку никто из гардаров августа Филиппа в лицо не видал, многие решили, что перед ними – именно он. Гул недоумённых голосов, взвившийся во дворе при появлении воинов утих, а многие даже вставать стали – кто мог встать. Однако всадник поспешил опровергнуть эту их идею.

-Я – стратиг Антоний! – сурово сказал он по-базиликански. Поняли немногие, остальные разобрали только, что имя названо другое. Послышались разочарованные выкрики, кто-то сел, иной вслух и громко высказал всё, что думает о всяких там южанах, не дающих даже спать, н то что поесть или там облегчиться нормально. Последнее быстро становилось проблемой – во внутреннем дворе уже тяжело было дышать из-за испарений, вдоль стен, а то и посредине двора громоздились кучи, натекли немалые лужи… Вон, сам стратиг уже сморщился, сполна вкусив прелести и ароматов двора. А что поделать, когда хочется?!

Из-за коня стратига появился ещё один базиликанец – в этом заметна была примесь гардарской крови. И на языке Рода он говорил вполне внятно…

-Мой господин и повелитель, великий август и правитель Империи Базилиска Филипп Победоносный добр и справедлив. Вы, вторгшиеся на его землю, бесчестно мучавшие его народ, не страшитесь смерти! Август Филипп Справедливый прощает вам ваши прегрешения… А сейчас вас разделят на центурии и по одной станут выводить за ворота. Не сопротивляйтесь и подчиняйтесь приказам стражников. Это – в ваших интересах! Любое сопротивление будет караться смертью… Начинайте, трибун!

Трибун, немолодой и уже седой ромей заметно сморщился от этого приказа, но подчинился ему. Его воины начали дробить общую массу на части и при их появлении даже отчаюга Ярослав не рискнул начать действовать. Готовый к неожиданностям враг опасен вдвойне, к тому же его люди без оружия и доспехов, а базиликанцы – полностью снаряжены для боя. Сейчас, именно сейчас, он не видел ни единого шанса…

Ярослав и его пятёрка попали в одну сотню, но из бойцов, достойных внимания, там почти никого не оказалось. Вообще базиликанцы, видимо опасаясь возможных мятежей за воротами, довольно равномерно разбавили здоровых ратников раненными, справедливо полагая, что родянин своего товарища не бросит, а отягощённый им, раненным, далеко не уйдёт. Если вообще рискнёт сопротивляться…

Так и оказалось. Гнали их опять же быстро, почти бегом, не давая не то что перевести дух и собраться с мыслями – даже оглядеться. Гнали долго и к концу пути даже Ярослав, кроме раны на голове особо не пострадавший, чувствовал себя совершенно обессиленным. Пришлось коротко покачать головой, запрещая тому дружиннику-туру, что мечтал о ноже, даже думать о начале мятежа. Не сейчас. Может, когда им дадут передышку…

Их остановили в двух-трёх вёрстах от лагеря – здесь заметно больше было воинов, горели костры, стоял крепкий запах крови – словно на бойне.

-Эй, сотник, – тревожно прошептал кто-то из дружинников из-за плеча, - нас не на бойню ли привели?

-Не должны! Слово ведь дали! – усомнился Ярослав, на всякий случай подбираясь. Сдаваться без боя он не собирался. Даже сейчас, когда сил сопротивляться почти не осталось, а многие раненные дружинники находились ближе к смерти, нежели к жизни и прикончить их было милостью.

И опять им не дали перевести дух, а Ярославу – собраться с мыслями. Конники стратига имевшие на гардар особенный зуб – их немного осталось после сражения при Миллениуме, безжалостно расшвыривая ослабевших пленников, врезались в толпу и начали делить её на десятки. Малейшее сопротивление давилось безжалостно и, кажется, даже с удовольствием. Опять же – ни в одном из десятков не собраны были только здоровые пленники. Даже здесь им не давали шанса.

Всё тот же толмач – или другой, но очень похожий на первого – возник перед гардарами и, ехидно улыбаясь, сообщил им:

-Милостью августа нашего, императора Филиппа вам сохранена жизнь! Однако август Филипп не может оставить безнаказанными ваши поползновения против его власти! Вы будете наказаны! В милости своей, август Филипп лишает вас всего лишь зрения, и то на каждый десяток останется один зрячий. Поводырь, который отведёт вас домой! Эй, люди!..

Тут уж даже самые ослабевшие начали сопротивляться – слепоты мало кто не страшится, а уж тем более – того мучительного процесса, каким изымается зрение у человека. В нескольких местах зазвенел металл – кто-то сумел выхватить у врага и подороже продавал свою жизнь… Ярослав не успел. На плече у него повис раненный дружинник, и пока он освобождался от ноши, сразу четверо стратиотов повисли на нём, заламывая руки, перехватывая глотку заранее заготовленной петлёй… Самый могучий воин, когда против него всё, даже воля Богов, не сможет выстоять долго. Ярослав сумел сбросить с себя двоих, но тугая кожаная петля перекрыла ход воздуху, в глазах потемнело и сотник рухнул без сознания, уже не чувствуя, как стратиоты вымещают на нём свою ненависть. Только рёбра похрустывали…