Олег Яковлев - Маски Черного Арлекина

Незваные гости превосходили эльфа ростом на целую голову, и их ничего не выражающие лица были неразличимо похожи друг на друга. А еще они напоминали своим видом ночного кошмара, с которым расправился Голод. Правда, были и отличия: губы их кроваво алели, а глаза сверкали янтарным светом в ночи. Незнакомцы беззвучно шагнули вперед – их движения были пугающе синхронными. И только тут Мертингер заметил еще некоторые особенности в облике своих противников. Носферату – вампиров в них выдали острые, как бритвы, клыки, торчащие из-под верхней губы в приоткрытых от ожидания ртах, – были объединены друг с другом, будто цепью. Длинные черные волосы одного переходили в волосы другого. У каждого из этих чудовищ за спиной было по одному перепончатому нетопырьему крылу.

Всего за несколько мгновений Мертингер внимательно изучил врагов. Неживые... не из слабых. Каждому не менее пяти сотен лет, судя по облику. Как и любая нечисть, эти создания должны повелевать зловещими силами, неподвластными простым смертным. Опасны. Даже очень опасны... Нет, он не боялся. Но этот бой обещал быть куда серьезнее нелепых потасовок с корсарами в Сар-Итиаде.

– Пришли забрать своего дружка, нежить? – Мертингер подкрепил свой вопрос смертельной быстроты выпадом.

Он вовсе не собирался вести переговоры. Враги были с ним в этом согласны – ни один из них не произнес ни слова в ответ.

Адомнан рванулся вперед, рассекая перед собой воздух и предвкушая жертву. Впрочем, только воздух ему и достался. Первый из вампиров легко уклонился в сторону, обнажая при этом длинный прямой меч старой ковки. Близнец одновременно с братом (Мертингер предположил, что они братья) выхватил из ножен такой же клинок. Лорд Недремлющего Дракона бросил короткий взгляд на своего коня – тот лежал на земле, сжавшись от страха и уткнув продолговатую морду в опавшие листья.

– Кто натравил вас на меня? – успел выкрикнуть эльф перед тем, как на него обрушился вихрь слаженных атак.

Двое его врагов начали проводить свои выпады с такой скоростью и ловкостью, что казалось, будто ими руководит общий разум. Это выглядело странным, но спутанные волосы вовсе не мешали вампирам двигаться – напротив, оказываясь рядом, твари лишь ускоряли и упорядочивали свои атаки, кружась в невероятных переворотах и кувырках. И еще... они не ошибались. Монстры носились кругом, и подчас единственное, что можно было различить, – это взмахи шелестящих серебристых одежд и росчерки клинков, проходящих в опасной близости от горла, лица, груди, боков Мертингера. Как уже было сказано, враги сражались, идеально дополняя друг друга. Эльф знал: уже несколько раз он должен был быть смертельно ранен, но до сих пор продолжал отбивать атаки. Что же происходило?

«Я люблю тебя и не дам тебе умереть...» – раздалось в голове, и эльф все понял.

Адомнан сам танцевал и носился в его руках, как живой, появляясь в правильном месте как раз в единственно нужный момент, чтобы отбросить в сторону вражеские клинки. Он перепрыгивал из руки в руку эльфа, вскакивал и взлетал из совершенно невозможных положений, проворачиваясь в ладонях прямым хватом, обратным. Подчас Мертингер даже успевал углядеть – или ему это только казалось, – что клинок вытягивается, изменяет свои очертания: то это был фальшион с сильной рубящей кромкой, то обоюдоострые лезвия становились волнистыми, как у «пламенеющего меча» фламберга, то разделялись на отдельные клинки, как у трезубца, то меч вновь приобретал свой привычный вид.

Адомнан жил своей жизнью, а вся эта схватка для Мертингера стала чем-то походить на сон. Быть может, он все еще не проснулся? За все свои восемь веков жизни эльф ни разу не был в подобной ситуации – ни разу ему не приходилось быть в центре столь стремительного вихря, никогда еще его враги не были так быстры и неостановимы. А еще... все поменялось, теперь он был инструментом у меча, а не наоборот. Адомнану требовалось продолжение себя, тот, чья рука будет крутить его и наносить удары, и эльф стал им, до конца не понимая... не успевая понять, что происходит кругом.

На самом деле все продолжалось не более трех минут, и в какой-то момент раздался душераздирающий крик. Один из братьев-вампиров рухнул наземь, половина лица и левая рука у него были начисто слизаны, являя взору жуткие кровавые раны. Мгновенное замешательство второго носферату дало возможность Адомнану достать и его – черный меч вонзился в горло неживого, прошил его насквозь, провернулся в ране несколько раз и выскочил наружу. Второй мертвец упал подле брата. Они не двигались. Эльф тяжело дышал. Он едва не свалился, стоило мечу безжизненно повиснуть в его руке – так, словно Адомнан все это время служил неким стержнем, взведенной пружиной, не дающей ему сломаться. Только сейчас Мертингер понял, насколько измотан этой кошмарной схваткой.