Виктор Моключенко - Стажер - Система Иерархии

- Кто такой Равен?

- Твой знакомый с моста, тот самый кого ты окрестил темным.

- Но как же тогда, откуда же, почему вы допустили!

- Успокойся, Стас, прошу тебя. Сильф глубоко вздохнул, и глаза его стали совсем печальными – Вы САМИ это выбираете. И никто не вправе опровергнуть ваш выбор. Сколько раз, сколько раз вы были на самом краю пропасти, откуда нет возврата. И только Он спасал вас, тот, кого вы зовете Спасителем. Вот и сейчас вы снова пляшете на самом краю бездны с новой “игрушкой”, - которая намного страшнее атомного оружия…

- Но неужели ничего нельзя сделать?

- Мы делаем все, что только в наших силах – но окончательный выбор за вами.

Над столиком повисла тяжелая пауза.

- А ты думал у нас только райские кущи и молочные реки с кисельными берегами?- грустно пошутил Сильф.

- И сколько же лет, веков идет эта борьба?

- Многие эоны. Задолго до сотворения ЧЕЛОВЕКА и уж конечно, задолго до сотворения физического уровня мироздания, всей вашей вселенной. Вы же знаете всю историю, вам дали все то, что вам нужно для спасения и возвращения на родину, в ваши космические ясли - Эдем.

- Но я считал, что все эти библейские истории…

- Разве ты один? В этом и проблема. Противоборствующая сторона воспитала целое поколение в дремучем атеизме.

- Ну да, весь этот коммунистический бред…

- А что плохого в самой идее, Стас? – Сильф серьезно посмотрел на меня - Ведь сама идея о всеобщем братстве и равенстве была послана нами, а вами, вернее с вашей помощью успешно извращена и вывернута до противоположности. Все дело не в идее – а в методах ее внедрения!

- И что теперь?

- Теперь то, что и всегда – работа.

- А в чем состоит ваша, лично твоя работа?

- Наша работа – во всем. Но в отличие от вас – для нас работа высшее наслаждение и высочайшая ответственность. Мы самовыражаемся в ней, отдаем все что можем и имеем.

- У нас тоже, иногда.

- Все дело у кого вы учитесь – у нас или у них. Все начинается с самого малого уровня. Вот, к примеру, посмотри на ту парочку – он указал за соседний столик, где рядом с молодым, угрюмым парнем седел замызганный, заросший седой щетиной старик. Запах шедший от него явственно свидетельствовал о множестве выпитой горькой, а запухшее лицо только подтверждало предположение. Старик по-простецки, но довольно настойчиво упрашивал выпить еще, а парень вяло пытался сопротивляться.

- Ну и чего? – не понял я – обычная парочка. Вот только как его сюда пропустили, заведение-то солидное.

- Точно так же как и тебя.

- То есть?

- Присмотрись внимательнее.

Я снова взглянул на старого пропойцу, и тут он неожиданно повернулся, встал и шатающейся походкой, то и дело, норовя рухнуть на пол, направился к нам.

Я растерянно взглянул на Сильфа, но тот куда-то исчез. Сказать, что я испытал шок - это все равно, что не сказать ничего. Такой дикой и отчаянной паники я не испытывал в жизни. Когда-то в детстве, я потерял маму, долго и безуспешно ревел в шумящей первомайской толпе, пока не нашелся. Так вот только теперь я понял, что значит потеряться по-настоящему. А между тем свидетель и доблестный участник перво мая добрался до моего столика и тяжело рухнул на стул.

- Здрасьте, – глубоко икнул участник перво мая и выдохнул мне в лицо густой, ни с чем несравнимый запах перегара смешанного с луком и раздавленным сигаретным бычком.

- Здрасьте, - рассеянно пробормотал я, продолжая отчаянно рыскать глазами по залу, тщетно пытаясь найти высокую фигуру Сильфа.

- Иваныч – протянул руку через стол участник перво мая, неловко сталкивая тарелки на пол. Я машинально ее пожал и подумал, являюсь ли я дружественной и раскрытой системой и чем я могу обменяться с системой по имени Иваныч, которая явно увидела во мне родственную душу.

- Будешь, за знакомство?- он посмотрел на меня мутным взглядом, щедро протягивая непочатую бутыль водки, и снова тяжело икнул. Я отрицательно мотнул головой. И тут, вопя и стеная, Иваныч пополз ко мне через стол:

- И ты тоже! Горе то, какое, а? – он тяжело рухнул на меня, едва не свалив на пол. – Тоже не можешь, значиться.

Он подтянул к себе упавший стул и тяжело, с натугой на него взгромоздился. Где-то на окраине сознания мелькнула мысль, что люди никак не реагируют на происходящее безобразие, вполне возможно, что просто не видят. Тут Иваныч видимо снова вспомнил обо мне, наклонился и заговорщицки произнес, сбиваясь и едва выговаривая слова:

- Но есть, значится, и для нас, горемычных, выход. - Иваныч тщательно и безуспешно попытался сосредоточить на мне свой взгляд и путающиеся мысли - Мужик один, значится, мировой подсказал. Черный весь, бля, как смоль, то ли армянин, то ли узбек – одним слово чурка. Так вот сказал, чурка тот - найди грит, кого-либо, да выпей с ним, как след, вот и полегчает тебе. Да только не сказал, морда черная, что с такими как я, хоть пей, хоть не пей, а толку нету. Хоть цистерну спирту, значится, выжри – а не пьянит. Значится, надо человека непьющего, ну или почти не пьющего найти ну и уговорить, значится.