Руслан Мельников - Голем. Пленник реторты

Вопрос, повисший в воздухе, по всей видимости, был риторическим. Но до чего же он был неприятен!

— Кому и зачем все это понадобилось?! — не сразу и с превеликим трудом выдавил Дипольд. — Тайком проводить надо мной магиерский ритуал, а после — отпускать?

— Кому? Ответ очевиден — прагсбургскому магиеру и, возможно, оберландскому маркграфу. А вот зачем… — Геберхольд развел руками. — Скажу честно: этого я не знаю. Может быть, Лебиусу известен некий способ выкачивать vis vitalis, собираемую вами, и использовать ее по своему усмотрению. А может быть, дело в другом. Полагаю, это до конца не ведомо даже змеиному графу. Только Лебиус Марагалиус сумеет ответить на вопрос — зачем. Но я точно знаю другое, ваше высочество. Если вас не образумить, если не остановить вас, вы исполните тайный замысел Лебиуса, об истинной сути которого мы сейчас даже не подозреваем. Рано или поздно, но непременно исполните. Ибо вы уже стали… вас сделали… сродни… голему. Голему во плоти, в слепом неведении исполняющему чужую волю.

Слова были жестки, непозволительно жестки и жестоки, а тон инквизитора — мягок. Верховный магистр имперской Святой Инквизиции не обвинял, а, скорее, сопереживал и искренне сочувствовал Дипольду. Хотя насколько искренне? Возможно, он лишь стремился произвести такое впечатление. На кого? На кронпринца? На кайзера?

Дипольд мельком глянул на родителя.

В глазах Карла Остландского, давно — целую вечность назад — умолкшего и не проронившего с тех пор ни единого слова, блестела влага. Броня невозмутимости и отрешенности, за которой он пытался поначалу укрываться, раскололась окончательно и теперь беззвучно отваливалась громадными кусками.

Дипольд отвел глаза от императора, полоснул жгучим взглядом по кроткому лицу инквизитора. Взглядом, полным лютой, волчьей ненависти. Святой отец даже не поморщился.

Кулаки Дипольда были сжаты до боли. Дыхание хрипло вырывается сквозь стиснутые зубы. «Сродни голему», значит! «Исполняющему, значит, чужую волю!» Ох, до чего же он ненавидел сейчас этого святошу! За то, что тот посмел сказать слова, которые сказал. А более того — за то, что в произнесенных словах Геберхольда — страшных, жутких — таилось нечто очень похожее на правду. Не разумом — сердцем — Дипольд чувствовал это. И готов был раздавить собственное сердце.

Ибо оно, проклятущее, уже начинало верить инквизитору.

— Прошу понять меня правильно, ваше высочество, — опустив глаза, тихо и задушевно продолжал тем временем магистр. — В этих стенах не ведется закрытый инквизиторский процесс. Я всего лишь объясняю природу произошедших с вами перемен, постичь которую самостоятельно вы никогда бы не смогли. Собственно, уже объяснил. И теперь мы трое — его императорское величество, — Геберхольд низко склонил голову перед кайзером, — вы, — поклон перед кронпринцем магистр обозначил кивком попроще, — и я — должны сообща изыскать хоть какую-то возможность помочь вам. И вам, и всей империи, на которую обрушилась невиданная и неслыханная доселе беда.

Что-то подсказывало Дипольду: решение уже принято, возможность изыскана.

— Интересно, а о ком вы все-таки печетесь больше? — он зло усмехнулся. — Обо мне или об империи?

— Ваше высочество, прошу вас… — инквизитор владел собой гораздо лучше Карла Осторожного, и скрытое раздражение магистра, если таковое вообще имело место, наружу не просачивалось. Дипольда действительно просто просили… пока — просили… ответственнее отнестись к возникшей проблеме. Отринуть эмоции, подавить обиду, совладать с клокочущей в душе яростью.

Небольшая заминка и непродолжительная пауза вернули беседу в прежнее русло.

— Я уже упоминал, что Святой Инквизиции немало известно о запретных искусствах, но сами творить темное колдовство мы не способны. А значит, и снять с вас магиерские чары нам сейчас не под силу.

Да уж, логика магистра была безупречна. И хотя Геберхольд говорил все тем же мягким увещевающим голосом, речь его становилась пугающе похожей на приговор инквизиторского суда.

— Из всего вышеизложенного следует неутешительный вывод. Воспрепятствовать исполнению неведомых еще, но, несомненно, ужасных планов Лебиуса и оградить вас от невольного в них соучастия возможно лишь двумя способами. Первый — убить…