Руслан Мельников: Темный Набег

Они сидели друг против друга. Молча, не произнося ни слова, сидели. В тесной монашеской келье.

Всеволод сам выбрал келью понадежнее. Окошко здесь махонькое – ни волкодлак, ни человек наружу не выберется. Дверь – крепкая, замок – надежный, с двух сторон запираемый. И ключ от замка нашелся. Висел на гвоздике. вбитом в прочный деревянный косяк. Бросили прежние хозяева ключик-то. Без надобности он им оказался.

Раньше тут уединялись для спокойного молитвословия и краткого отдыха здешние монахи. Нынче же уединение требовалось для иного.

Как только чернила ночи пролились на закатный костер, изрядно притушив багровые отсветы на горизонте, Всеволод запер келью. Теперь они с Эржебетт – по эту сторону двери, а весь прочий мир – остался по другую. Тяжелый кованый ключ Всеволод повесил себе на пояс. Так оно лучше будет. Так без его ведома Эржебетт келью не покинет. Да и сам Всеволод уходить отсюда не собирался, покуда…

Беспокоить себя он велел дружинникам лишь в одном случае: если под монастырскими стенами вдруг появится нечисть и если дело дойдет до битвы. Тогда грянет со звонницы колокол. И только тогда Всеволод отопрет дверь. Для того чтобы выйдя, запереть снова – снаружи. Эржебетт чтобы запереть. Одну. Придется уж – делать нечего. Пережидать штурм в монашеской келье воеводе никак негоже, но до тех пор…

Впрочем, до тех пор все должно разрешиться.

Нечисть не полезет к людям, пока на небе багровеют последние отблески заката. А после заката… Тоже ведь нужно время. Пока еще упыри повыбираются из своих дневных убежищ и лежбищ (а поблизости, от монастыря укромных мест, подходящих темным тварям, вроде бы не наблюдается), пока подступят к монастырским стенам… К тому времени час зверя, первый час тьмы, которому не в силах противиться ни один волкодлак, минует целиком и полностью.

И Эржебетт к тому времени либо оборотится, либо нет.

И все с ней станет ясно.

Закат угасал стремительно. Скудный свет в махонькое окошко почти не попадал. Тьма в келье сгущалась. И по-прежнему гнетущая тишина… Напряженное молчание…

Молча Всеволод расставил на голом каменном полу толстые свечи – восковые и сальные, вынутые из ящиков под узкими и жесткими дощатыми полатями. Не торопясь, запалил каждую. Свечей в монашеской келье было много – целая охапка, так что жалеть ни к чему.

Замерцали, заплясали огоньки.

Один, второй, третий…

Огонь сейчас требовался не для согрева и уж, конечно, не для того, чтобы обезопасить себя: от волкодлака следовало отгораживаться костром побольше – во всю келью. Но тогда – обоим верная смерть. Изжарятся заживо. Свет Всеволоду тоже был не очень-то и нужен: тренированные глаза лучшего воина Сторожи хорошо видели во мраке.

Как, впрочем, и глаза оборотня.

Если в келье все-таки есть оборотень.

Но вот если Эржебетт – не проклятая тварь темного обиталища, надевшая человеческую личину, то огонь необходим. Ей – прежде всего. Если Эржебетт – это всего лишь Эржебетт, пусть темнота не пугает девчонку.

И еще… Говорить сейчас трудно. Да и не понимает Эржебетт его речи. А огонь – штука такая. Особенная… Огонь позволяет общаться без слов. Достаточно просто быть вместе и просто смотреть друг на друга через пляшущие язычки пламени.

Когда горит огонь, быть вместе с тем, кого не знаешь до конца, – легче, спокойнее.

И ждать неизвестного с огнем – проще и… уютнее, что ли.

Всеволод молчал и смотрел. На горящие свечи, на юницу за свечами…

Ну что, Эржебетт, давай подождем послезакатного часа? Давай посмотрим, кто ты есть на самом деле. Давай докажем недоверчивому тевтону и прочим, что опасаться тебя не надо. Только и ты уж, будь добра, в зверя не обращайся.

Иначе.

Тебя.

Придется.

Убить.

Всеволод не шевелился. Но два глаза и два обнаженных клинка с серебряной отделкой, не отрываясь, смотрели на девушку. Девушка чуть всхлипывала.

Придется… убить…

– Ты того… не обижайся, – наконец выдавил из себя Всеволод. – Пойми, голуба, должен я тебя постеречь. Сейчас – должен. Эту ночь. Чтобы потом, чтобы после…

Сбился. Разозлился. Ну, какой она волкодлак, в самом-то деле! А каким он, собственно, должен быть? До наступления ночи – каким? О степной ведьме-половчанке, что по ту сторону Карпат загрызла его дружинников, тоже ведь ничего такого не подумаешь. Пока не набросится.

Всеволод вздохнул. Скорей бы уж этот треклятый час зверя проходил, что ли. Скорей бы уж или так, или этак. Все лучше, чем мучиться неизвестностью.