Ника Ракитина - Мир для тусклой ведьмы

Темнело. Несколько раз заходила Степанида, опять заваривала травы, кипятила, томила на медленном огне, советовалась с котом, исчезала, легко неся тяжелое тело, двигаясь на удивление беззвучно. Улучив время, дознаватель сообщил ей о результатах обыска. Наконец, ведьма окликнула Сашку:

— Идем.

В его комнате горела лампа, накрытая платком, тени залегли по углам, Сашке показалось, они шуршат и возятся, недовольные резкой лекарственной вонью. Девушка лежала на кровати, укрытая одеялом до подбородка: то ли в беспамятстве, то ли спала — беспокойно металась, вздрагивала и стонала.

— Раздевайся, — резко приказала баба Степа.

Сашка послушно стянул одежду, переступил босыми ногами на вытертом ковре, сгорбился, чувствуя себя со своим жилистым телом некрасивым и неловким.

— Полезай к ней под одеяло, обними. Только не вздумай колдовать.

— Что?

— Лекарства не сильно помогли. Мы пару раз растерли ее уксусом, но жар не спадает. И на затылке гуля. Возможно, сотрясение.

— А я…

— А здоровое тело способно задать ритм больному, чтобы то начало выздоравливать. Это старое средство и, возможно, действенное.

Парень, сцепив зубы, уселся на край скрипнувшей кровати. Зажмурился. И, как в воду, наощупь нырнул под одеяло. Прижал к себе горячее девичье тело, по плечам обмотанное шуршащим газетами платком. Ощущая разве что слепой ужас, уж никак не желание.

— Вот так, — старуха кивнула. — Спите. Я вас позже проведаю.

Явился Тимофей, побродил по комнате и вспрыгнул Сашке на живот.

— Тебя только не хватало, — проворчал дознаватель, радуясь на самом деле присутствию кота. Он незаметно для себя провалился в дрему и очнулся, когда старые ходики на стене показывали третий час. Ночи — если судить по мраку за окном. Фонари после двух обычно отключали.

Девушка рядом с Сашкой завозилась и резко села:

— Спину… жжет.

Парень ногтями дернул узел шерстяного платка у нее на груди, платок упал, высвободив газету с горчичниками, налепленную к спине.

— Просто передержали. Ба не предупредила. Ого, красная какая. Погоди, у меня тут облепиховое масло есть.

Он повозился в тумбочке, вытянул банку и стал осторожно втирать масло в худую спину с цепочкой выпирающих позвонков.

— Ты доктор?

— Инквизитор. Дознаватель шестого круга с правом автономии. То есть, могу работать вне группы, — зачем-то пояснил он.

— У вас есть инквизиция?

— А у вас?

Они встретились взглядами. Девушка скомкала и подтянула к груди одеяло, загораживаясь. Впервые Сашка толком разглядел узкое лицо с пятнами жара на скулах и обметанными губами.

— Тебя как зовут?

— Настя. А тебя? Ой…

Ее губы дрогнули:

— Это мне сон такой снится, да?

Сашка кивнул:

— Ты ничего не бойся, ложись и спи.

Помог ей улечься на бок, осторожно, чтобы не стереть мазь, укрыл одеялом.

— Я сейчас.

И, как был, выскочил в холодную прихожую, стал колотить в двери Стефании.

— Ба! Ну открой, пожалуйста!

Достучался. Баба Степа появилась на пороге в ночной рубашке, с шалью, наброшенной на плечи, с болтающейся, как веревка, тощей косицей:

— Ну?

— Она… из другого мира.

Старуха пожевала губами.

— Да, буря говорит в пользу этого. Могло… Выжечь при переходе, выжать досуха. Если она не подозревала, что ведьма, и пересекла границу случайно. Повезло еще, выжила.

— Но тогда волшебство к ней вернется! Она вовсе не тусклая ведьма из предсказания!

— Может быть… — старуха дернула губами. — Пожалел?

И неожиданно улыбнулась:

— Это хорошо, что ты не разучился жалеть.

Разговор с Иларией оставил неприятный осадок: они с главной ведьмой края обнюхались, точно коты, и разбежались, не затронув ничего важного. А если забытый приживал был намеком, то Сашка этот намек не понял. Придется встретиться еще раз и все обсудить. Но не сейчас. Возможно, и на ведьму давят те, кто заставляет молчать мэра. Все ушли в несознанку, вертись, как хочешь.

Дознаватель вздохнул. Встал со скамейки и взглянул на свои окна. Синдром отличника требовал вернуться, сдать номер и возвратить ключ. Сашка пожал плечами. Пусть считают, что он спит. Или ломятся внутрь, ежели угодно. Разберется с этим потом.

В милицию идти с визитом, кстати, тоже не хотелось. Вряд ли там скажут ему больше, чем в мэрии. Ночной стихийный комендантский час им даже на руку — можно отменить патрулирование. А семьи, семьи-то как довольны: отец и защитник возвращается до заката.