Джон Толкин - Две башни

– В чем дело? – кротко спросил голос. – Зачем вы нарушаете мой отдых? Неужели вы не оставите меня в покое ни днем, ни ночью? – в этом тоне был ласковый упрек мягкого сердца, огорченного незаслуженной обидой.

Все в изумлении посмотрели наверх. Никто не слышал, чтобы кто-нибудь выходил. Но он уже стоял на балконе, глядя на них сверху вниз: старик в широком плаще, цвет которого менялся с каждым его движением. Лицо продолговатое, лоб высокий, глаза глубокие и темные, непроницаемые совершенно, но взгляд благосклонный и немного усталый. Волосы и борода седые, с темными прядями на висках.

– Ну, подойдите же, – продолжал медоточивый голос. – Гэндальфа я знаю слишком хорошо, и не надеюсь, что он пришел за помощью и советом. Но ты, Теоден Могучий, Герцог Ристанийский, достойный сын Тенгеля Прославленного! Почему ты не пришел ко мне раньше, почему не пришел, как друг? Я хотел видеть тебя, самого могучего из правителей Запада, чтобы спасти от чужых советов, злобных и неразумных. Но и сейчас не поздно. Я готов забыть обиды, нанесенные мне воинами Ристании, потому что хочу спасти тебя от гибели на неверном пути, выбранном тобой. Ибо только я могу спасти тебя.

Теоден хотел что-то сказать, но не решился. Он взглянул на Сарумана, потом на Гэндальфа, и было видно, что он колеблется. Но Гэндальф не шевелился, словно ожидая ему одному ведомого знака. Всадники перешептывались, одобряя слова Сарумана, но потом притихли и слушали как зачарованные. Им казалось, что Гэндальф никогда не говорил так хорошо с их правителем, а наоборот, всегда был груб и надменен. И в их сердцах тенью прокрался великий страх: они словно воочию видели гибель Ристании, к которой Гэндальф толкал их, тогда как Саруман открывал двери к спасению.

Молчание неожиданно нарушил Гимли. – Этот колдун ставит все вверх ногами, – проворчал он, положив руку на рукоять топора. – На языке Ортханка помощь – это гибель, а спасение – убийство. Но мы пришли сюда не как просители.

– Тихо! – резко сказал Саруман, и в глазах у него мелькнул красный огонек. – Я не с тобой говорю, Гимли, сын Глоина. Ты нездешний, нечего тебе соваться в дела этой страны. – Голос опять потеплел. – Но я не стану корить тебя за твои деянья, весьма доблестные, разумеется. Только прошу, дай мне договорить с Герцогом, моим старым соседом и когда-то другом.

Он снова обратился к Теодену со сладкой речью, предлагая совет и помощь, предлагая простить взаимные обиды и рука об руку идти к прекрасному будущему. – Скажи, Теоден, разве ты не хочешь мира между нами? спрашивал он.

Старый правитель молчал. Видно было, как в нем боролись гнев и сомнение. Вместо него заговорил Эомер.

– Послушайте меня, повелитель! – воскликнул он. – Вот опасность, против которой нас предостерегали. Неужели мы добились победы только для того, чтобы нас опутал своими чарами старый лжец, источающий мед змеиным языком. Если бы собаки загнали волка, он именно так заговорил бы с ними. О какой помощи идет речь? Злодей стремится уйти от расплаты, вот и все! Но неужели вы вступите в переговоры с этим предателем и убийцей? Неужели забудете о храбрецах, павших прошлой ночью?

– Если у кого и ядовитый язык, так это у тебя! – произнес Саруман с гневом, который услышали теперь все. – Каждому свое, Эомер, сын Эомунда! Твое дело – отвага в бою. Вот и убивай тех, кого велит твой господин, а не вмешивайся в дела, которые выше твоего разумения. Если когда-нибудь тебе суждено стать правителем, ты поймешь, что дружбой Сарумана и силой Ортханка не пренебрегают из-за детских обид. Вы выиграли битву, но не войну, и выиграли с помощью, на которую нечего рассчитывать дважды. В следующий раз Тень Леса может появиться у твоей собственной двери: она капризна, лишена разума и не любит людей.

Я снова обращаюсь к тебе, повелитель Ристании! Подумай, можно ли назвать меня убийцей отважных воинов, павших в бою? Не я хотел войны. Это вы начали ее. И если я – убийца, то таковы все правители, ибо много войн они вели и многих врагов побеждали. А потом заключали мир. Подумай, Теоден Могучий, будет ли между нами мир и дружба? Только ты можешь решать здесь.

– Между нами будет мир, – медленно и хрипло заговорил Теоден после долгого молчания. Всадники при этих словах радостно вскрикнули. – Да, между нами будет мир, – твердо повторил Герцог, – когда не станет ни тебя, ни твоих дел, ни дел Темного Владыки, которому ты хотел предать нас. Ты – лжец, Саруман, лжец и совратитель! Ты протягиваешь мне руку, а я вижу на ней холодный и острый коготь Мордора! Говоришь, ты не хотел войны? А кто сжигал деревни? Кто убивал детей? Кто глумился над трупами? Когда тебя вздернут на твоем балконе на радость твоим воронам, вот тогда я помирюсь с Ортханком! Не раньше. Я не так велик, как мои предки, но лизать руки никому не стану. Вот тебе мой ответ. Боюсь, твой голос утратил свои чары.