Игорь Мерцалов - Три дня без чародея

— Ты сказал «опять», — напомнил Хэк, убедившись, что его спутник перестал высматривать неведомого соглядатая в толпе. — Когда же еще за нами следили?

— Ночью, — тихо ответил тот. — Когда нам пришлось бежать из башни. Была погоня, но отстала, и только этот, я продолжал чуять его. Потому и свернул в сторону, чтоб становище не выдавать. Повезло: преследователь за мной устремился, но дальше везение кончилось. До самого утра я петлял по зарослям, пытался выйти на него, хоть глазком взглянуть — все без толку.

— Кто же он?

Оборотень помолчал, потом вздохнул:

— Не знаю. Дух в нем вроде бы человеческий, но человека я всегда учую, кто таков: молод ли, стар, испуган ли, смел… за мной ли охотится… А тут — ничего. Просто ощущение слежки.

— И сейчас?

— Да. Я надеялся, в толпе он подойдет поближе… Ошибся. Ладно, идем.

Они миновали Колонный ряд, где нахваливали диковинный товар вязантские негоцианты из причерноморских колоний, и вышли к ряду Волшебному, огороженному невысоким плетнем. По закону магический торг открывался завтра, и пока здесь было тихо, только суетились рабочие, устанавливавшие палатки и выгружавшие товар. Посетителей ждали только в шатрах предсказателей.

Мальчик и девочка лет восьми, продававшие пряники из корзин, указали оборотню палатку Сайгулы.

— Твой черед, иди к ней, — сказал он Хэку, а сам присел в сторонке.

— Добрый человек, купи пряничек, — подступила к нему девочка.

Оборотень окинул ее веселым взором:

— А почему ты думаешь, будто я добрый?

— Мама говорит, надо всех так называть, иначе не купят, — чистосердечно призналась девочка.

Ростом невысокая, ясноглазая, пухленькая. Наверняка очень вкусная…

Едва подумав это, оборотень сразу ощутил, как изменилось восприятие преследователя. Будто туманной дымкой все подернулось, и среди тумана ярким огоньком — он, оборотень, зло замысливший, смерти повинный злодей в глазах соглядатая. Вот это да, славное чутье у него! Самого не видать, а угадал же, ясно увидел настроение оборотня. Не человеческое это чутье…

— Купи, угостись, — не отставала девочка, — Пряничек сахарный, сладенький, сама бы съела, да полушка нужна. Угостись, добрый человек, тебе понравится.

— Полушка, говоришь? Хорошо, на тебе полушку, — сказал оборотень и протянул девочке монетку.

— Спасибо, добрый человек, кушай на здоровье! — заулыбалась маленькая продавщица и побежала догонять брата.

Глядя ей вслед, оборотень уже нарочно подумал о том, как славно было бы выдернуть ее ночью из кроватки, ворвавшись в окно, и утащить в чащобу. Однако чувства преследователя уловить не сумел — то ли тот уже удалился, то ли разгадал, что не случайно оборотень сам себя заводит, и сохранил хладнокровие.

Хэк вышел из палатки провидицы Сайгулы вскоре.

— Готово, — сообщил он оборотню с недовольным видом. — Почему-то я так и думал. Княжна — в башне чародея!

— Скушай пряничек, добрый человек. — Оборотень протянул ему угощение, которое ему самому сто лет не нужно было: он не любил сладкого и словом этим только живое мясо называл.

— Чего? — оторопел орк.

— Угостись, говорю, пряничком, — пояснил оборотень и едва сдержал смех, когда удивленный Хэк послушно взял печево и закинул себе в пасть. — Вкусно? Сахарный, говорят.

— Ну вкусно, — прожевав, признал Хэк. — Идем, что ли?

— Обожди. Опасно это, но Сайгулу убить нужно.

— Такого приказа не было…

— Хозяин мог и не знать о слежке. Я сам ее почуял только по дороге сюда — и, думаю, только потому, что преследователь расслабился, забыв об осторожности. Не знаю, Кто он, но ему известно, куда мы ходили, и почти наверняка — о чем спрашивали.

— Приказа не было! Сам говорил: не думай, повинуйся. Пошли отсюда.

— Ты и правда так считаешь? — задумчиво спросил оборотень, оглядывая спутника. Решившись, поднялся на ноги: — Хорошо, пошли.

Миновали ярмарку, пересекли дорогу, обогнули город с запада и, махнув через поля, двинулись к навьему становищу. Чувство слежки не возвращалось.

— Медленно помешивай посолонь, — сказал Упрям, передавая Василисе кленовую ложку на длинной ручке. — А я буду порошки пересыпать.

— Так вот, — приступила к делу княжна. — Все произошедшее — звенья одной цепи, только я никак не могу расположить их по порядку. Какую цель преследует коварный враг? Опорочить имя Наума. Для этого был состряпан навет. Однако чародей мог оправдаться — я даже думаю, очень легко, — и потому ничего тебе не рассказывал: был уверен, что настоящей опасности нет. Враг либо знает об этом, либо подозревает и посылает к Науму убийц, чтобы он никогда не сумел очистить свое имя от подозрений. А сделать это мог только тот, кто сам двенадцать лет назад продавал страшную магию Баклу-бею и подбивал молодого султана на мятеж! Так я думаю.