Дмитрий Ясный - Костяная легенда. Книга вторая. (СИ)

-Сейчас время вечерней трапезы, брат лейтенант и скромные слуги Всеблагих будут счастливы преломить с вами хлеб и угостить соком виноградной лозы. Сегодня не постный день.

Голос второго служки, коренастого, с широким рябым лицом и многократно переломанным шнобелем, слово 'нос' совершенно не подходило к этому выросту на его физиономии, оказался хриплым и низким. Так что, фраза, прозвучавшая из его уст, выглядела слабо замаскированным предложением лейтенанту хорошенько выпить и оттянуться в компании местной братвы, пока начальнички общаются между собой. Коренастому служке оставалось только подмигнуть для полноты образа. Но не подмигнул. Только коротко мазнул строгим взглядом по юному послушнику, принявшему поводья лошадей и приглашающее махнул лейтенанту ас`Иона рукой. Олла и Иона молча соскочили с коней, обменялись короткими взглядами и шагнули в разные стороны вслед за своим проводникам. Если лейтенант шел за святым братом целеустремлённо, чуть ли не обгоняя его, то Олла шагал не спеша и внимательно рассматривал предстающее его взору.

Вблизи Южный храм произвёл на Олла ещё более гнетущее впечатление, чем на расстоянии. Высокие стены храма, выполненные с помощью маготехнологий и не имеющие ни единого шва, выглядели непробиваемой шкурой неведомого монстра грузно воцарившегося в западне из крепостных стен. Сползающие от угловых башен, превращённых замыслом архитектора в обители высших иерархов церкви, пирамидальные лестницы с широкими ступенями казались вываленными языками зверей из свиты центрального монстра. Многочисленные дверные проёмы, тёмные ниши, неведомо зачем вбитые в ровную поверхность стен узкие арки клубились сумраком, навевая тревогу и неуверенность. Олла невольно посочувствовал святым братьям, вынужденным жить в подобном строительном бреде свихнувшегося на почве гигантомании архитектора, но тут же поправил себя. Не архитектора, а заказчика. Проект храма утверждался церковью. А святые братья.... Что ж, каждый сам выбирает себе жилище по вкусу, а если судить по его спутнику, то ему это воплощенный в камне кошмар был более чем привычен. Служка, быстро шагающий впереди него, совершенно не отвлекался в отличие от Олла открывающимися видами на малые храмы и выполненные из драгоценных пород дерева ворота центрального. Хотя на них стоило посмотреть и посмотреть внимательно. Ворота храма, высотой более девяти метров, были полностью покрыты мозаичными панно из полудрагоценных камней и изображали деяния Всеблагих Братьев. Пришествие Братьев, битва с Отцом Лжи, низвержение Врага за Грань, дарование Откровения пророку Яулу и несение Света заблудшим. Все изображения были настолько натуралистичны и выполнены столь живо, что казалось, что Братья могут в любой момент сойти со створов ворот, а святой пророк Яул вот-вот разродиться очередной проповедью. Олла невольно ещё более сбавил шаг и незаметно для себя совершенно остановился, поглощенный разглядыванием панно, в глубине души коря себя за то, что много раз слышал о вратах храма, но так и не удосужился полюбоваться произведением неизвестного гения.

Рассматривание панно ворот настолько поглотило его, что он не заметил выскользнувшего из какой-то щели служку с внешностью облезлого хорька, что-то тихо шепнувшего его проводнику. Из странного забытья Олла вырвал голос служки, приносящего свои извинения и уведомляющего, что его Высокая Святость покинул гостевые покои и теперь ожидает сура Олла на галерее Алтарного зала. Всё ещё находящийся под впечатлением увиденного, Олла лишь кивнул головой и молча шагнул в темноту одной из арок.

На второй уровень спускались долго. Чем руководствовался провожатый в выборе направления, версий не было, но почему-то он выбрал самый длинный путь через подземные помещения. Переходы, коридоры, галереи и узкие темные лестницы слились в одну бесконечную ленту пути, и казалось, что они так и будут бесконечно передвигаться по подземельям храма до скончания дней. Впрочем, после очередного спуска они оказались на широкой площадке с тремя арками, обрамляющими проходы в тоннели. Служка замер у одной из арок и приглашающе наклонил голову. Взгляд Олла скользнул по освещённому масляными светильниками потолку и стенам. Почему-то простейшая бытовая магия не работала в подземельях храма, и все уровни его подземелий освещались либо чадящими факелами, либо потемневшими от времени массивными медными светильниками. Служка терпеливо ожидал в полупоклоне возле арки. Олла внимательно огляделся, припоминая преподаваемые на втором курсе Академии планы застройки Южного храма. Скорее всего, это и есть второй уровень подземелий храма. Три арки, левый тоннель заканчивается тупиком, средний ведёт к внутреннему колодцу храма. На Алтарную галерею ведёт правый тоннель, самый давний в постройке. Кладка арки неровная, каменные блоки стен подогнаны хоть и тщательно, но внешняя сторона обработана на скорую руку. В старые времена строителям крепости было не до внешней красоты, во главу угла ставилась прочность и надёжность строения, а применение заклятия 'каменного литья' требовало серьёзных финансовых средств и времени. У святых же братьев с финансами был полный порядок, что наглядно демонстрировало громада центрального храма. Благодаря бесчисленным пожертвованиям верующих и церковному налогу у служителей Всеблагих имелись средства для украшательств и возможность использовать дорогостоящие технологии. Золотые ручейки столетиями стекались в сокровищницы Церкви, наполняя бесчисленные тайные хранилища. Золота было много. Оно переполняло церковную казну, ослепляло, сводило с ума и губительно влияло на её служителей. Развращённые достатком и отсутствием достойных противников в виде еретических сект и разнообразных учений, высшие иерархи церкви нынче мало походили на когда-то несгибаемых подвижников и мучеников во имя веры. А сама церковь из воинствующего ордена всё более и более превращалась в почти светский институт власти с немалым влиянием на политику вначале в империи, а ныне в герцогстве. Вседозволенность и алчность, чревоугодие, разврат и подлость жирными глистами поселились в теле церкви. Церковь гнила и сейчас он прибыл на встречу с одним из самых толстых червей, что пожирали ещё остающуюся здоровой плоть.