Янина Жураковская: Не за Свет, а против Тьмы

Бежать, как можно быстрее.

Не помню, кто из мудрых сказал: "Поскольку мы не знаем, что такое смерть, бояться её нелогично". Но если смерть пляшет в полусотне шагов от вас, швыряет багровые шары и душераздирающе визжит, когда её касается сияющий меч, даже умирающие восстанут, параличные исцелятся, а хромые побегут так, что их смело можно будет записывать в легкоатлетическую сборную страны. Что говорить обо мне?

Руки дрожали, как у закоренелой наркоманки, и дверь удалось открыть с шестой, а, может с десятой попытки - я не считала. Почти вывалилась из машины, кое-как выпрямилась, хватаясь за дверцу, шипящий Стёпка до боли вонзил когти в моё плечо…

И зачем опять было смотреть туда?

Катарина двигалась плавно и изящно, словно танцевала, без труда ускользая от клыков и когтей жутких тварей и парируя выпады "жердяя"… шляпа отлетела в сторону, и волосы вспыхивали на солнце яркой медью… сияющий меч порхал, словно бабочка…

Я отвернулась и, спотыкаясь и загребая ногами пыль, побежала к шоссе. Дикие нечеловеческие вопли, бьющие в спину, отдалились, стихли, но шоссе со снующими по нему машинами, не приблизилось ни на метр. Двигаясь теми же темпами, я смогла бы добраться до него, наверное, лет через пятьсот. Кем бы ни были существа с холма, они позаботились и о том, чтобы никто не вырвался из "сумеречной зоны".

"Но здесь же не пустыня Сахара! Вокруг колхозы, фермы… шоссе не безлюдное… неужели никто этого не видит… не слышит?" - мелькнула глупая, непрошенная мысль, и я в очередной раз споткнулась.

Стёпка грозно зарокотал в ухо, подобрался, вздыбливая шерсть. Пахнуло ледяным холодом, на дороге взвихрились султанчики пыли, послышался странный шум и свист, словно что-то приближалось с бешеной скоростью. Повеял ветер и неожиданно, с яростной силой и злостью швырнул в меня мусор, поднятый с земли. Трава, листья, пыль, мелкие камешки полетели в лицо, норовя выколоть глаза, я крутанулась, закрываясь руками, и даже не поняла, откуда пришелся удар. Стёпка, хрипло мявкнув, сиганул куда-то в сторону, а меня подхватило, закружило, перевернуло и, протащив несколько метров, шваркнуло в заросли подсолнухов, как оладью на сковородку.

Когда ощущение верха и низа вернулось, я села, ошалело мотая головой. Мир расплывался перед глазами, солнце ослепляло - очки, ещё раньше свалившиеся с носа, улетели в неизвестном направлении, и найти их теперь было не легче, чем иголку в стогу сена. Вокруг подсолнухи укоризненно покачивали тяжелыми лохматыми головами, а прямо передо мной, у обочины, стоял взъерошенный Стёпка, жутко изогнув спину и злобно шипя на что-то. Больше всего это "что-то" походило на маленький смерч - крутящийся столб пыли, висящий в нескольких ладонях над дорогой. И я могла дать в заклад бабулин золотой зуб, что именно из-за этой дряни (чем бы она ни была), меня только что едва не разобрало на запчасти.

Вихрик меж тем развернулся, обогнул "Ладу" и стремительно промчался мимо нас, вновь подняв пыль и заставив Стёпку прижаться к земле, а меня - спрятать лицо в ладонях. Новый разворот - листья и земля летят в лицо, а за свистом и шумом ветра отчётливо слышится издевательский смех…

Я разъярилась не на шутку. Мало мне девушки с огненным мечом, монстров из ночного кошмара алкоголика, кошмарных криков и сломанной машины - теперь ещё и какая-то вихревая пакость смеет надо мной потешаться?! Адреналин вскипел в крови, пальцы нащупали тяжелую подсолнечную головку, похожую на мексиканское сомбреро. Я подорвалась с места, прыгнула вперед и, не найдя ничего лучше, запустила своим "снарядом" прямо в пылевой вихрь.

Раздался громкий обиженный вопль, вихрь развеялся, улеглась пыль, и на дорогу навзничь упал мальчишка с лохматыми пепельно-серыми волосами, тощий, как былинка, одетый в какие-то невообразимые лохмотья.

- Что такое! - гневно закричал он, вскакивая на ноги и потрясая кулаками. - Что за хамство?! Да и вообще, кто кидается подсолнухами?!

- Я кидаюсь? - взвизгнула я, желая немедленно сорвать на ком-нибудь свой страх и злость. - Я?! А кто людей с дороги сбивает? Ах ты, мозгляк! Как тебе не стыдно?! Что мы тебе сделали?!

- Мозгляк?! - тонко взвизгнул мальчишка. - Я тебе покажу мозгляка! Да я тебя!…

Верный Стёпка выскочил передо мной на дорогу. В распушенной шерсти застряли веточки и листочки, усы воинственно топорщились, уши стояли торчком. Он грозно поднял переднюю лапу, выпуская когти, в чьей остроте не раз убеждалась сама хозяйка, и утробно зарычал. Мальчишка осёкся и подпрыгнул, как заяц.