Андрей Посняков - Тевтонский Лев

Итак, Нарбонская «бракатая» Галлия считалась провинцией, но назначенный ее наместником Цезарь уже завоевал и другую Галлию — Галлию Комату, то есть «косматую». Для этого ему пришлось покорять северные племена, которые в 54 году восстали, и все началось сначала. Уж не сюда ли он, Виталий, попал?

— Слава нашему центуриону! — когда радостный гул стал затихать, подхалимски воскликнул сержант. — Слава!

— Я знал, что вам понравится эта новость, — довольно усмехнулся оптий. — Хотя для многих это и не новость вовсе. Судя по вашим радостным мордам, вы догадывались, куда идем, а?

— Слава центуриону!

— Слава!!!

— Ладно, хватит! — Марк Сульпиций махнул рукой и перевел взгляд на тоскливо стоявшего невдалеке беглеца. — Теперь предлагайте, что делать с этим парнем? Предлагайте не мне, а вот этому юному воину! Подойди, велит.

Из строя смущенно вышел Юний — с распухшим ухом, с синяком. Среди легионеров прошелестел смешок.

— Нечего смеяться. — Однако сам командир, вновь усаживаясь на бревно, не смог сдержать усмешку. — Право, Юний — неплохой воин, да и батюшка его — давний клиент нашей семьи. Правда ведь?

— Славному семейству Прокулов мы обязаны всем. — Юноша поклонился.

— Рад, что ты это помнишь. — Оптий кивнул и посмотрел на остальных воинов. — Сегодня велит оплошал — упустил беглеца…

В строю прокатился осуждающий ропот, кто-то выкрикнул обидные насмешки, кто-то выругался.

— Упустил, но сам же в конце концов и поймал, можно сказать. Если бы велиты не вступили с беглецом в схватку, если бы Юний не продержался так долго… Короче, этого строптивого пленника я дарю велиту Квинту Юнию! Вы, мои славные воины, придумаете подходящую казнь, а Юний… — Тут оптий сверкнул глазами и прищурился. — Юний приведет приговор в исполнение! Молодым надо закалять сердца!

Несколько секунд легионеры молчали. Одно дело, когда воин по велению своего командира наказывает товарища за какой-то проступок, но совсем другое — возложить на велита обязанности палача! Унизил так унизил — ничего не скажешь.

— Ну? — грозно рыкнул тессарий. — Что молчите? Предлагайте же?

— Распять его на кресте!

— Сжечь на костре!

— Удавить!

— Отрубить голову!

— Дать меч, и пусть бьется со своими соплеменниками насмерть!

Последнее предложение, похоже, понравилось оптию больше других. Устало вытянув ноги, он посмотрел на Юния:

— Ну? Что скажешь?

С видом провалившегося на экзамене двоечника велит почесал затылок и несмело уточнил:

— Это ведь теперь мой раб, правда? Вы, господин, только что подарили его мне…

— Да-да, все так, парень!

— Тогда я не понимаю, почему моей собственностью распоряжаются посторонние люди.

При этих словах многие легионеры изумленно раскрыли рты — по всему видать, не ожидали подобного от тихони.

— Потому что этот раб должен быть наказан, — размеренно и четко проговорил командир. — А раз это твоя собственность, то и наказать его — твоя обязанность.

— Я накажу его, да. — Велит с готовностью кивнул. — Только… можно несколько иным способом?

— Ты же у нас теперь собственник, хозяин! — Оптий развел руками и издевательски хмыкнул. — Очень интересно, что ты придумал с ним сделать? Ну, говори же, говори!

— Видите ли, господин центурион, у меня в Нарбонне есть один знакомый ланиста…

— Что? — Марк Сульпиций в изумлении хлопнул себя по коленкам. — Ну у тебя и дружки, парень! И это — клиенты моей семьи? Ужас. А знакомого сутенера среди твоих друзей нет? Или актера, бродячего мима, проститутки? Позволь заметить, такие знакомства вовсе не красят воина великого Рима!

— Уж какие есть… — Юноша сконфуженно покраснел.

— Что ж, продолжай, интересно послушать. Ну-ну, смелее!

— В легионе, как вы знаете, я недавно. И жалованье мое еще очень невелико, а трофеи попадаются редко…

— Хватит жаловаться на жизнь! Я понимаю, куда ты клонишь. Сколько ты рассчитываешь получить за него у ланисты?

— Шестьдесят тысяч сестерциев. — Юноша скромно опустил глаза.

— Сколько-сколько? — Оптий аж привстал от удивления. — Я не ослышался? Шестьдесят тысяч? Это твое жалованье за год! И кто же даст такие деньги за строптивого раба, с которым одни проблемы?

— Шестьдесят тысяч, — упрямо повторил велит. — Этот галл… Он бьется в точности как гладиатор! Всякие там финты, уловки, обманные движения… Клянусь, едва ланиста увидит, как этот парень сражается, он заплатит мне столько, сколько я запрошу, а может, еще и больше.