Диана Удовиченко - Южная пристань

— Тогда начнем отслеживать те места, где появляется нечисть. — сказал

Никола. — Там, где выходят те, кого вы называете ведьмами и ведьмаками, упырями и вурдалаками, может быть, и находится дверь, но куда она ведет?

Громкие крики и глухие звуки шагов заставили прервать разговор. Несколько людей топали в сторону порта и тяжело дыша, перекидывались словами.

— Вон там! Я видел!

— Он со стороны порта шел!

— Не один, несколько их, с ними собака была!

Из казармы посыпали казаки как горох из опрокинутой банки. Они бежали, на ходу крепя пояса с ножнами и закидывая ружья за спины.

— Что там произошло? — схватив молодого чернявого казачка за рукав, спросил Михаил.

— Кажись, опять нечисть поперла!

Михаил, забыв о французе, побежал вслед за казаками. Никола остался стоять в тени под платаном, глядя в спину бегущему кузнецу. Невдалеке от казармы, у коновязи, нервно фыркали кони — верный признак того, что рядом находится нечисть. Кони начали дергаться и брыкаться, столбы, к которым они были привязаны, того и гляди рухнут. Они кого-то очень сильно испугались.

Кто это был — упыри, вурдалаки или еще кто из нечистой братии, предстояло узнать.

Кузнец отвязал своего Кудлата, стоявшего под седлом с самого утра и запрыгнул на него. Конь, почуяв хозяина, несколько успокоился, но в сторону порта идти не хотел. Только после нескольких окриков он настороженно двинулся к морю. Кудлат фыркал, вертел головой, ржал, но подчинился воле человека. Вскоре он уже скакал галопом, а рядом с ним бежали его товарищи.

Ножны при каждом скачке били коня по боку, подстегивая его.

Минуту спустя Михаил увидел отца Силантия. Тот стоял посреди дороги — один рукав рясы оторван, борода развевается на ветру, в руках бутыль со святой водой, которую он разбрызгивает перед собой. Все знали, что нечисть святой воды не боится, но сила привычки велика. Не брали упырей и молитвы, однако поп громко, нараспев читал "отче наш", потом затянул молитву богородице, хоть и понимал, что толку от этого чуть.

Люди поговаривали, что за грехи их бог отдал Южную Пристань дьяволу и тот, недолго думая, наслал на город своих тварей. Несколько пришлецов спокойно, будто не замечая священника, продолжали идти по дороге. Рядом с ними была собака, и Михаил порядком удивился — раньше появлялись только разные уродцы, то о трех ногах, то с одним глазом, то волки с петушиными головами, то вообще какие-то крокодилы. Но сейчас перед казаками стояли обычные люди, отличаясь от них только одеждой, а с ними была обычная собака, похожая на сенбернара.

— Отойди, батюшка, — крикнул есаул. — Отойди от греха подальше.

Шашка с легким "вжикон" выскользнула из его ножен и блеснула сталью в солнечных лучах.

— Руби их, братцы, — приказал он, и тотчас над головами казаков заблестело несколько полуденных солнц.

Поп, завидя подоспевшую помощь, сошел с дороги. Казаки тем временем приблизились к чужакам, помахивая шашками, и по команде есаула с гиканьем бросились на них. Кузнец хотел было их остановить, уж очень страшной показалось ему нападение казаков на собаку и нескольких безоружных людей, но не успел — в несколько секунд пришлецы были уложены вдоль дороги с отрубленными головами. Из кустов выбрался отец Силантий с бутылью под мышкой. В бороду его вплелись веточки и листья, отчего он стал похож на лешего.

— Слава те, господи! Я уж думал, в одиночку с нечистью драться придется.

— Пошто так жизнью рискуешь, батюшка? — с укоризной в голосе сказал есаул. — Неровен час сожрут черти, а нам что потом без тебя делать? Да брось ты эту бутыль, коль в ней самогона ни капли нет.

— Водица здесь святая, — заметил отец Силантий.

— То-то пользы от неё! — укоризна в голосе есаула сменилась едкой насмешкой.

И тут Михаил обратил внимание на то, что одного пришлеца не хватает.

Собаки. Успела дать деру. И неизвестно, где она спряталась, и теперь ее навряд ли удастся найти — не отличить её от обычной собаки. Михаил даже подумал — а может быть, это и была обычная собака, а те пришлецы — обычные люди? Да нет, судя по реакции коней, судя по их мандражу, пришлецы это, кони пришлецов ужас как боятся. Михаил со злостью пнул камешек под ногами.

Вот ведь нечисть хитрая пошла, под людей косить начала, думают, что мы пожалеем. А мы и своих не пожалеем, если надо, а тут всего лишь нечисть.

Вскоре подъехала бричка, на которую загрузили тела пришлецов и их отрубленные головы. Лошадь брыкалась, ржала, не хотела везти нечистых, но с ее мнением никто не считался. Тела чужаков отвезли на городскую свалку, где и сожгли, облив керосином. Над городской свалкой вот уже полгода стояла удушливая вонь, запах горелого мяса, и туда даже бродячие собаки опасались подходить. А люди привыкли доверять своим питомцам — и кони, и собаки едва почувствовав иноземельцев, начинали вести себя так, что сразу становилось ясно — перед ними исчадия ада. Ведь псы даже прах пришлецов облаивали, а это о многом говорит.