Елизавета Абаринова-Кожухова: Холм Демонов Часть третья Золотая лягушка

— Мне хотелось бы узнать, — начал Рыжий, — какова была участь князей

Шушков после того, как власть в Белой Пуще узурпировал князь Григорий.

Средняя голова вздохнула еще грустнее:

— Судьба самая печальная. Пес Григорий всех извел, под корень. Сначала моего батюшку, уж не знаю, то ли отравным зельем, то ли еще как, а потом меня колдовством к себе приворожил и заставил замуж выйти... — Средняя голова горестно замолкла.

— Да, но ведь кроме вас с батюшкой, еще и другие Шушки были, — напомнил Дубов. — Или я ошибаюсь?

— Были, да Григорий всех сгубил, — вступила в разговор правая голова. Она перестала щипать травку, приподнялась и оказалась как раз на уровне Рыжего, обдав его вчерашним перегаром. — Кого зарезал, кого опоил, а кого и задушил.

— Погодите! — воскликнула левая голова. — А как же княжна Марфа? — Что за княжна Марфа? — переспросила Чаликова.

— А, ну это дочка князя Ярослава, двоюродного брата твоего батюшки, — уточнила левая голова, обращаясь к средней. — Али забыла?

— Да нет, помню, конечно, — пропищала средняя голова. — Погоди, Перемет, а разве Марфа уцелела? Знаю, что она пыталась сбежать, но ее поймали и убили. Разве не так?

— Не совсем, — ответила левая голова. — Марфа действительно убежала, но ее нагнали на Мухоморских болотах, и тот колдун заморский, что нас потом в Змея превратил, Марфу обернул лягушкой...

— Мерзавец! — густым басом проревела правая голова. — Да я этого колдуна сегодня в замке у Григория видел. Надо было его хорошенько тряхнуть...

— Тряхнем, — пообещал Дубов. — Так что же с Марфой?

— Ну вот, он наложил на Марфу заклятие, — продолжала левая голова, — что пребывать ей в шкуре лягушачьей, покуда не явится добрый молодец и не поцелует ее.

— Ну, это уже похоже на сказки, — разочарованно махнул рукой Рыжий.

— Какие там сказки! — возмутилась левая голова. — Про это многие в Мухоморье наслышаны, и до сих пор еще такие чудики находятся, что по болотам ходят и всех подряд лягушек целуют!

— Ну и дураки, — заключила правая голова.

— Это было бы слишком просто, — раздался позади голос Чумички. Надя вздрогнула:

— Ты всегда так неожиданно появляешься...

— Так я не один, а с Васяткой, — усмехнулся Чумичка. Действительно, рядом с ним стоял Васятка и с живым интересом изучал малопонятные письмена в колдовской книге.

— Ну и что же там слишком просто? — переспросил детектив.

— Я говорю, слишком уж просто — пришел, поцеловал и получил княжну. Наверняка ведь тот заморский колдун какую-нибудь закавыку придумал. — Чумичка взял у Васятки книгу. — Здесь сказано, что для расколдования княжны надобно, чтоб ее поцеловал не просто кто попало, а Иван-царевич.

— Ну, где ж мы вам Ивана-царевича возьмем? — безнадежно махнул рукой Рыжий.

— Бедная сестра Марфа, — вздохнула средняя голова. — Мы с ней, как сейчас помню, не всегда ладили, а все жаль...

— Себя бы лучше пожалела, — пробурчала правая голова.

— Погляди, Чумичка, — Васятка потянул колдуна за рукав, — здесь еще стоит слово "корысть", и почему-то оно написано вверх ногами.

— Ума не приложу, — развел руками Чумичка. — Да по-моему это слово не к Марфе вовсе относится...

— А я так думаю, что к Марфе, — уверенно заявил пастушок.

— Ну и что оно, по-твоему, означает? — спросил Дубов. — Говори, Васятка, не стесняйся!

— Я так считаю, что все дело в нем и есть, — смущаясь, сказал Васятка. — Не то тут главное, чтобы княжну поцеловать, и даже, может быть, не то, чтобы это сделал Иван-царевич, а чтобы по чистой душе, безо всякой корысти.

— Ну, ты уж скажешь! — хмыкнул Чумичка.

— А по-моему, Васятка мыслит правильно, — задумчиво произнес Дубов. — Князь Григорий и тот чародей, что заколдовал и вас, и княжну Марфу, они ведь явно судили о людях по себе, в смысле что и представить не могли, чтобы кто-то стал ходить по болоту и целовать лягушек совершенно безо всякой корысти. Так что эти злодеи как бы могут спать спокойно.

— Почему "как бы"? — не понял Рыжий.

— Потому что они слишком плохо думают о людях, — ответил детектив, — и это их в конце концов погубит.

— Что вы имеете в виду, Василий Николаич? — недоуменно спросил Рыжий.

— Кажется, у меня имеется на примете человек, способный расколдовать Марфу.

— В вашей реальности? — вскинул брови Рыжий. Дубов утвердительно кивнул. — Но откуда у вас возьмется Иван-царевич?

— Не совсем царевич, конечно, — сказал Василий, — но если он возьмется за поиски княжны, то уж совершенно бескорыстно, уверяю вас!