Елизавета Абаринова-Кожухова: Холм Демонов Часть третья Золотая лягушка

Рыжий внимательно пригляделся. И вдруг, сорвавшись с места, кинулся навстречу.

— Что это с ним? — удивился Серапионыч. — Неужели побочные действия моего эликсира?

А Рыжий уже возвращался назад, а с ним — боярин Андрей и царевна Татьяна Дормидонтовна. И если боярин красовался в своей обычной одежде, разве что весьма замызганной, то на царевне был кафтан лучника, наброшенный поверх разорванного платья. В руках она продолжала сжимать шест со слегка потрепанной хоругвью.

— О моя возлюбленная, — восклицал Рыжий, — зачем ты заставила меня так страдать, так волноваться? Я предполагал самое худшее!

— Да нет, милый, — оправдывалась Танюшка, — мы тут, понимаешь, поспорили, кто вокруг кого вращается, Земля вокруг Солнца, или наоборот, и решили выяснить...

— Знаешь, Васятка, а я ведь тогда действительно соврала, что я царевна, — виновато сказала Надя. — А настоящая Татьяна Дормидонтовна — вот она.

— Что-то не очень-то похожа она на царевну, — скептически оглядел Васятка Татьяну Дормидонтовну.

— Ну, на тебя уж никак не угодишь, — засмеялась Надя. — Эта-то тебя чем не устраивает?

— У нее такой боевой вид, будто она вела войска в наступление. А царевнино ли это дело?

— Это наше общее дело! — патетически воскликнул боярин Андрей, оказавшийся в этот момент возле журналистки и пастушка. — Редко, но случаются такие годины, когда весь народ встает на защиту своего Отечества, без различия — кто царевна, а кто последний простолюдин.

— Что это значит? — удивился Рыжий, услышавший слова боярина. — Где вы были?

— Да чепуха, милый, — крепче прижалась царевна к своему возлюбленному. — Главное, что мы снова вместе!

— Вы тут, я вижу, устали, продрогли, — встрял Серапионыч. — Давайте я и вас чайком попотчую!

— О, боярин Владлен, и вы здесь! — обрадовалась Танюшка и от избытка чувств даже расцеловала доктора.

— Серапионыч! — Боярин Андрей следом за царевной заключил доктора в могучие объятия. — Это просто здорово, что все мы здесь сегодня собрались! Ну, наливай чаю, будем веселиться...

— Ради такого случая можно бы и чего покрепче, — намекнул майор. Такого рода намеки он называл "подсвечником по голове".

— Тут в подвале должно быть, — заметила Танюшка. — Тятенькины запасы. Пока Серапионыч наливал чаю новопришедшим царевне и боярину, Рыжий подошел к Дубову:

— Василий Николаич, в наших с вами профессиях есть нечто общее — и политик, и детектив должны, подобно шахматному гроссмейстеру, просчитывать ситуацию на много ходов вперед.

— Да, вне всякого сомнения, — кивнул Дубов, пытаясь сообразить, к чему на сей раз клонит Рыжий. А тот продолжал:

— Ну хорошо, допустим, нам с вами удастся избавить мир и народ Белой Пущи от князя Григория. Встает вопрос — что делать дальше?

— В каком смысле?

— Ну, как наладить жизнь в Белой Пуще? И прежде всего — нужно некое легитимное лицо, которое могло бы встать во главе государства. Хотя бы на первых порах.

— Да, разумеется, — ответил Василий, еще не совсем понимая, о чем идет речь.

— На данный момент наиболее легитимной фигурой, как это ни парадоксально, является князь Григорий. После Ивана Шушка княжеский престол перешел к его дочке Ольге, а после нее — к ее супругу Григорию.

— Но ведь Григорий убил князя и заколдовал Ольгу! — возмутился детектив. — И вы еще называете его этим, как его, легитимным!

— Полностью с вами согласен, — вздохнул Рыжий, — но нам надо считаться с реальностью.

— Самым легитимным руководителем будет тот, кого изберет народ, — заявила Чаликова, которая внимательно прислушивалась к беседе Рыжего с Василием.

— Вы, Надя, мыслите категориями той эпохи и того мира, в котором живете, — возразил Рыжий. — Но нам это, увы, пока что не подходит. Удастся ли Чумичке расколдовать княжну Ольгу — это еще вопрос...

— Так давайте спросим у нее, не осталось ли еще кого-то из рода Шушков, — предложил Дубов.

— Да, не мешало бы, — согласился Рыжий.

— Ну так идемте же, — и с этими словами Надя повела Рыжего и Дубова к Змею Горынычу.

Змей мирно полулежал под березками, опершись средней головой о хвост. Правая голова щипала травку на лужайке, а левая задумчиво почесывала шею о березу.

— Ваша Светлость Ольга Ивановна, — вежливо обратилась Чаликова к средней голове, — мои друзья хотели бы поговорить с вами.

Рыжий и Дубов почтительно поклонились, а средняя голова гордо приосанилась:

— Слушаю вас. — И тяжко вздохнула. — Да только уж какая я теперь светлость...