Олаф Бьорн Локнит - Подземный огонь

Тут я сообразил, что торчу на самой седловине перевала и пялюсь на горы, вместо охоты. Кажется, я даже всерьез ждал, что по соседнему склону вот-вот пронесется снежный вихрь, из него выбежит прекрасная Атали и засмеется, как льдинки звенят в ручье — холодно и чисто. Чего только в голову не взбредет, пока шастаешь в одиночку по горам!

И тут я ее увидел! Не Атали, конечно, а дрохо. Наверное, она уже давно на меня глазела, прячась за камнями. Белая мохнатая шкура почти сливается по цвету со снегом, мне на миг показалось — сугроб дрогнул и переметнулся с места на место. Только откуда у сугроба глаза — черные, круглые и блестящие?

Нашлась, наконец, моя дрохо. Теперь осталась малость — подкрасться поближе и выстрелить, да постараться попасть в глаз.

Ящерица, наверное поняла, что я ее тоже увидел и не отстану, и даже прятаться особо не стала. Подняла голову, оскалилась во всю пасть и зашипела. Я ведь забрел на ее охотничью землю, значит, я — законная добыча, только опасная. Что такое луки и копья, снежные зверюги уже давно усвоили. Дрохо намного умнее и коварнее белого барса или чудовищ из Гипербореи. Они считают, что Граскааль принадлежит им и только им. В чем-то ящерицы правы. С эдакой тварью никто по доброй воле связываться не станет.

Но мне нужна ее шкура. Хочешь — не хочешь, а придется снежной ящерице расстаться со своей красивой шубкой.

Дрохо выскользнула из-за своего укрывища и понеслась вниз. Я не бросился за ней, а прикинул, куда она может целить. Во-он к той груде валунов. Значит, и я побегу туда, но с другой стороны и не так быстро. Настичь снежную ящерицу человеку все равно не под силу, но вот перехитрить — вполне можно.

Высоко над горами проплыл отдаленный гулкий раскат. Наверное, лавина сошла. Я и дрохо на миг остановились, одинаково прислушиваясь, а потом припустили дальше. Она убегает, я догоняю. Главное — не поменяться местами. У нее — и когти, и зубы, и длинный хвост, которым можно запросто кости переломать, а у меня только лук и кинжал. Ну, и еще голова на плечах. Как бы дрохо не крутила, все равно она от меня не уйдет.

Эй, прадед Эйвинд, как тебе живется там, в палатах Имира? А вот твой правнук бежит по хрустящему снегу за мохнатой гибкой тварью, и ему уж точно хорошо!

Носились мы по ущелью почти до полудня. Пару раз подлая скотина едва не проскочила мимо меня и не удрала. Сколько за это утро я зарылся носом в снег — и не сосчитать.

Все же я добился своего — загнал дрохо в узкий верхний конец долины. Выход из ущелья запирает отвесная стена высотой в десять-двенадцать ростов человека, по ней даже барсу или горной козе не взобраться, а уж тяжелой ящерице и подавно.

Дрохо все же попыталась сбежать. Цепляясь когтями за какие-то трещины и выбоины, она вскарабкалась почти на половину стены. Потом промерзшие камни не выдержали, подались, и ящерица рухнула вниз.

Когда я добрался до скального обрыва, дрохо сидела на груде каменных обломков и таращилась по сторонам обалдевшими круглыми глазами. Увидев меня, зашипела, приоткрыв пасть с острыми желтоватыми клыками, и начала бить хвостом по снегу.

Я не стал подходить близко. Случалось, загнанная в угол снежная ящерица прыгала на охотника. Если она собьет тебя с ног — верная смерть. Разорвет на кусочки или так покалечит, что больше не поднимешься.

Дрохо словно поняла, что наша беготня и игра в прятки подошла к концу. Это была старая, опытная зверюга с длинным, густым мехом, кое-где вылинявшим и из белого ставшего желтоватым. Наверное, она не один год прожила в ущельях и распадках Граскааля, охотясь на горных коз и безнаказанно таская овец с людских пастбищ. Может, она понимала, что бежать ей некуда, да и все равно не удастся?

Ящерица вдруг перестала шипеть и яростно хлестать хвостом по камням. Замерла на месте и отвернула огромную голову, покосившись на меня с откровенным презрением. Мол, на этот раз тебе посчастливилось.

Все, что мне оставалось — наложить стрелу, натянуть лук да выстрелить. Таким выстрелом можно гордиться. За десяток шагов прямо в глаз. Дрохо мотнула головой, как-то судорожно дернулась, потом обмякла и растянулась на камнях. Наверное, стрела через глаз вошла прямо в мозг. Хорошо, что ящерица умерла быстро, совсем не мучаясь. И не только потому, что ее дорогая шкура не попорчена…

Может, зеленый камешек помог? Не зря же мне так захотелось его достать.

Только никакой талисман не поможет в том, что сейчас придется делать. Мерзкое занятие — на морозе обдирать только что убитого зверя. Кровь хлещет и тут же застывает, тяжелая, еще теплая туша примерзает к холодным камням. И сам по уши перемажешься, и все вокруг будет загажено. Липкий кинжал то и дело выскальзывает из рук, лезвие срывается, едва не разрывая с таким трудом добытую шкуру…