Олаф Бьорн Локнит - Талисман всадника

— Камень, похожий на красный алмаз или рубин, — монотонно проговорил Рейе, повторяя недавно сказанные слова. — Очень большой, размером с яблоко или плод апельсина. Плоская огранка, золотая оправа в виде свившегося кольцом дракона. Маэль полагает, что оправа изготовлена лет сто или сто пятьдесят назад где-то в Кофе. Камень обладает способностью менять окраску от багровой до светло-розовой, цвета сильно разведенного вина. Если подольше всматриваться в него, приходят странные видения. Сам Маэль видел осаждаемую цитадель на морском побережье, его старший родственник, Райан — нечто вроде тронного зала, принц Ольтен — сражение, Долиана — пылающий город, сжигаемый стаей драконов… Они предположили, что созерцали картины далекого прошлого. Райан Монброн, неплохо разбирающийся в колдовстве, назвал камень источником невероятной магической силы. Предыдущий владелец сокровища именно так его и использовал. Долиана, судя по паническим донесениям с Полуночи, расходует Силу направо и налево. Она спалила с помощью Камня две или три крепости, и вовсю привлекает сторонников… — Рейе помолчал и мрачно добавил: — Ольтен и Долиана подняли над войском мятежников крайне странное знамя: поверх традиционных цветов Немедии нашита восьмиконечная крылатая звезда.

Эллар издал приглушенный стон и с размаху ткнулся головой в ладони.

— Они понимают, что творят?!

— Думаю, что нет, — жестко бросил Рейе. — Зато отлично понимаешь ты. Даже если к ним в руки угодил не подлинный Каримэнон, а один из первоначальных кристаллов, изготовленных на пробу, его могущества, соединенного с желанием Долианы отомстить за гибель своей семьи, хватит, чтобы залить кровью половину Материка, а вторая половина развалится сама… Когда восстановление справедливости становится единственной целью и для его достижения в ход пускаются любые средства…

— Я знаю! — раздраженно перебил Эллар. — Века идут, человечество повторяет одни и те же ошибки! А потом люди непременно начинают искать виноватых!

Голоса разбудили Рингу, она пошевелилась и зевнула. Спорщики заговорили шепотом:

— Придется оставить ее здесь, в доме. Я позабочусь, чтобы в течение следующей луны она не могла покинуть окрестности озера. Ее слуга будет по-прежнему присматривать за ней, а в лесу водится достаточно мелких зверьков, которые послужат ей добычей.

— Она поправится? — напряженно поинтересовался Рейе.

— Нескоро, — с искренним сожалением отозвался Эллар. — Пройдет не меньше года, прежде чем к ней начнет возвращаться рассудок.

— Если привезти сюда ее дочь, это поможет?

— Наверняка. Но сперва нужно разыскать эту девушку.

— Значит, ты едешь со мной в Немедию?

— Куда я денусь? — Эллар не то в притворном, не то в подлинном отчаянье развел руками. — Рейе, ты интриган и злоумышленник! Ты знал, что мне придется согласиться. Знал с самого начала, когда явился и принялся колотить в дверь!

— Ты вполне можешь отказаться, — заметил Рейе.

— После всего, что ты наговорил? — единственный глаз Эллара нехорошо прищурился. — За кого ты меня принимаешь?

— За воинствующего философа на покое, — хмыкнул Рейе. Глянул на снова задремавшую сестру и склонился над картой: — И за обломок древности, который должен нести ответственность за творения своих рук. У нас мало времени. Через пять дней мы должны быть в Шамаре, пусть даже придется загнать с десяток лошадей. Оттуда, в зависимости от последних известий, мы либо навестим Бельверус, либо отправимся на поиски мятежников…

— Политика, — с отвращением произнес Эллар и скривился, став похожим в неровных свечных бликах на диковинного каменного уродца, каких порой находят в Пиктских Пущах. — Ну почему людям так нравится усложнять себе жизнь?

Конец второй Книги Воспоминаний