Олаф Бьорн Локнит - Талисман всадника

— Сумеречное безумие, — неохотно проговорил Рейе, отвечая на наши настойчиво вопрошающие взгляды. — Такое бывает у нашего народа. Переизбыток эмоций и чувств, слишком много тревог и страхов… Болезнь сумерек крайне опасна и почти неизлечима. В гуле просыпается древняя Тьма, частица которой заключена в каждом из нас — проклятие, наложенное на наших предков, служивших Роте-Всаднику, величайшему и несчастливейшему среди божеств Полуночи.

— Очень познавательно, — фыркнул Конан. — Рота-Всадник, крепость Трех Вулканов… Ты говоришь о невообразимой древности! Как можно увязать безумие Ринги и какого-то Роту, сгинувшего десять тысяч лет назад?!

— Не десять, а восемь с половиной, — дотошно поправил Рейе. — Крепость же у трех вулканов звалась Астахэнна… Вы, люди, никогда не даете себе труда разобраться в истинности минувшего. Ладно, это неважно. Мы говорим о Ринге, — гуль осторожно поправил голову сестры, немедля попытавшейся укусить его за палец, чему помешала затычка во рту, и обратился к Клейну: — Значит, ты утверждаешь, что госпожа начала сходить с ума этой зимой?

— Истинно так, господин, — ответил бородатый. — Ее долго искали, ловили. Госпожа бегала по непотребным заведениям, любилась, простите за выражение, со всяким встречным-поперечным, потом убивала… Почти тридцатью жизнями совесть отяготила, и это не считая бедолаг, которые попались ей на глаза по дороге от Бельверуса. Едва мы из столицы ушли…

— Как ушли, когда? — напряженно перебил Конан. — Куда вы направлялись?

— Госпожа твердила — в Аквилонию, в Аквилонию, — простецки ответил Клейн. — Я что, человек маленький. Ихняя светлость приказал оберегать хозяйку — я и оберегаю. Дом сгорел, мы по подземному ходу ушли. Вовремя в подвал кинулись, потому и не погибли. Едва выбрались наружу, госпожа указала пальцем на закат и начала твердить: «В Аквилонию!». Я госпожу послушался, повел самой безопасной дорогой. А как путешествовать без денег? Воровал, само собой, попрошайничал. Стыд один. Хорошо хоть госпожа сама себя прокармливает…

Рейе скривился:

— Какой позор… Отцу рассказать — не поверит! Гуль никогда не убивает человека ради пищи, мы предполагаем, что употребление крови смертных — божественный ритуал…

— Сейчас будет тебе ритуал! — пригрозил Конан. — Кровопийцы! Еще раз упомянешь о подобном — своими руками прирежу!

Гуль оскорбился и высокомерно промолчал.

— Все умерли! — тоскливо вещал Клейн. — Господин Эрде, дочка с сыном… Госпожа чувствует, что родная кровь пролилась и безумствует все больше. Словно мстит человеческому роду. Только меня не трогает. Да я бы на ее месте взял меч и зарубил каждого, кто на пути встанет! Еще бы — всю семью потерять!

Из этого долгого сбивчивого рассказа мы извлекли слишком мало полезных сведений, проливающих свет на недавние события в Бельверусе. Туповатый Клейн не смог ответить на вопрос, кто напал на дом хозяина, сумел ли выжить еще кто-нибудь, кроме Ринги, и что вообще происходит в Немедии — в конце концов, никакие мятежи и бунты не вспыхивают без причин. Самое смешное, что Клейн даже не знал о гибели королевской семьи, ему это было просто неинтересно. Задача Клейна — охранять госпожу, чем он и занимался вплоть до нынешнего вечера.

— Может быть, поспрашивать саму Рингу? — неуверенно предположил Конан, посмотрев на Рейе. — Глядите, она вроде бы успокоилась…

— Кляп будешь вынимать ты, варвар, — ответил гуль. — И попрошу не жаловаться, если останешься без пальцев.

— Почему ты называешь меня варваром? — осведомился Конан. — Мы же совсем не знакомы! Вдруг я переодетый аквилонский дворянин?

— Посмотри на свое отражение в зеркале, — Рейе ухмыльнулся, не разжимая губ. — Ты-то, может быть, и переодетый дворянин, но длинная череда твоих предков оставляет за спиной столетия беспросветного варварства. Одна одежда чего стоит! Не понимаю, как можно таскать эти жуткие неудобные тряпки! А какой мужчина заплетает косички во исполнение обетов? Одного не могу понять — ты из Темры или свалился прямиком со скал Эйглофиата? А может быть, из Нордейхма?

— Но-но! — Конан пригрозил гулю кулаком. — Еще раз назовешь меня нордлингом — лишишься клыков и всю оставшуюся жизнь будешь тянуть кровушку через тростниковую трубочку. Надо же, не уметь отличить киммерийца чистейших благородных кровей от какого-то провонявшего сыром скудоумного асира или тугодумного ванира!

— На наш взгляд вы все одинаковы, — вздохнул Рейе и нагнулся над Рингой. — Кстати, в суматохе мы толком и не представились, а этикет обязывает. Ты знаешь слово «этикет»?