Александр Бычков - Розовый Дождь

– Мы все понимаем твое горе, сестра, особенно я… Поверь мне – я тысячелетиями тосковала по своему потерянному мужу, хотя ни одна душа, кроме моих дочерей, не знали об этом… Но в своем горе я призываю тебя быть справедливой… Гастон никогда не стремился к власти, ты знаешь это сама прекрасно, а в гибели твоего мужа, как и миллионов других, я повинна гораздо больше, чем сын несчастной Лили… Я создала Излучатель, я создала Темный-Темный Лес, хотя и из благих побуждений… Но согласись и с тем, сестра, что именно благодаря этому злосчастному Лесу ты и встретилась со своим любимым и провела все эти годы – всего-то на всего 26 лет – счастливо, после десяти тысяч лет одиночества… И у тебя четверо замечательных детишек и уже родился внук… разве это не замечательно? – Стелла улыбнулась, взглянув на пухленького малыша на руках у мамы. – У меня, например, были десятки тысяч внуков и внучек, но ни одного из них я не знала даже по имени и не могла их воспитывать, а ты можешь с ним даже и понянчиться сама… Разве это не прекрасно?

– Я сожалею, что так вышло, Ваше Величество… – тихо сказал он. – Но я уверен, что если бы тут стоял Ваш муж и мой отец, которого я знал только несколько часов, он бы сказал Вам простить меня… Незадолго до смерти он говорил о Создателе, о том, что Он гораздо ближе к нам, чем кажется, и мне думается, говорил он об этом не случайно… Он что-то знал, знал что-то такое, что ни мне, ни Вам не известно…

Но Фея резким движением отстранилась от груди Стеллы, сбросила со своего плеча руку Люка и немигающим, полным ненависти взглядом, уставилась на его лицо, на его единственный уцелевший глаз.

– Молчи! Молчи, волчонок! До конца жизни я буду ненавидеть тебя и хоть во мне нет больше магической силы, но проклятие фей ещё сбывается! Я… Я… – но тут уже Гастон, взяв обезумевшую вдову в свои медвежьи объятия, зажал ладонью ей рот.

– Довольно проклятий и зла, сестричка, довольно… Сегодня день примирения и прощения, через неделю – Новый год – год нового тысячелетия – и мы не должны допустить, чтобы новая Эра началось со зла… Хорошо? – Фея бессильно кивнула и Гастон, взяв её за руку, повел обратно к трону. – Грядет новая Эра и, как знать, может быть нас ещё ждет много всего хорошего впереди.

– А я больше не верю в светлое будущее… Я больше не верю в добро, я больше не верю в счастье, моя жизнь закончена… – мрачно и громко проговорила Фея. – И я не верю больше в Создателя… Если бы Он был на самом деле, Он никогда бы этого не допустил – Безликого, чудовищ, смертей, убийства моего Принца… Его выдумали феи, чтобы оправдать свою власть над людьми, тешить свое тщеславие – Лили была права…

Шум возмущения и негодования прошел по зале от такого богохульства, а Стелла схватилась за голову и переглянулась со своими дочерями и с Жемчужно-Белой – такого скандала ещё не видывало Сообщество! А Фея зарыдала, теперь уже на груди своей дочери, Милены…

Никто не знал, что и делать. Королева была безумна, хотя всем и жаль её было очень. Стелла и Жемчужно-Белая одновременно подумали, что надо бы её увести в спальню, от греха подальше. Люк кусал до боли губы – радость от завтрашней свадьбы напрочь покинула его. Даже Гастон был в прострации…

– Думаю, Лили бы с тобой сейчас не согласилась, Эсмеральда! – раздался сильный, мелодичный, высокий и необыкновенно мягкий и гармоничный мужской голос.

Что тут началось! Люди и волшебницы повскакивали со своих мест, озираясь и шумя, кое-где попадала посуда, стулья, пурпурные феи, все как одна, одновременно набожно сложили свои бело-розовые, изящные ручки и воскликнули: "аххххх…!", даже Азаил, хитро спрятавшийся в темном углу, у каминной трубы, как настоящий таракан или паук, в надежде поживиться остатками пира, свалился на пол от неожиданности – уж кому-кому, а ему этот Голос был знаком лучше, чем кому бы то ни было!!!

– А что касается твоего мужа… Он сам захотел уйти… Он будет тебя ждать в другом мире, там, куда, я, надеюсь, отправишься со Мной и ты… Не в моих правилах разлучать влюбленных!