Елизавета Дворецкая - Дверь в скале

— И промолчал?

— А ты бы мне поверила?

Вирта подавила вздох: нет, разумеется, не поверила бы.

— Дохлое это дело для полукровок: родителей искать, — продолжал Бага, насупившись, как будто глядел прямо в лицо суровой судьбе. — Были бы они такие, которых стоит искать, они бы сами нас не потеряли, понимаешь? Почему-то же она ушла сюда, а тебя, маленькую, оставила? Одну в горах?

— Может, она не захотела брать ребенка в дыру в горе, за которой неизвестно что, или хотела потом за мной вернуться, а там дверги сразу заколдовали ее, и она забыла, что я у нее вообще была. А тебе разве никогда не хотелось найти свою мать?

— Нет! — решительно отрезал Бага. — Я про свою с самого начала точно знал: она такая, что лучше бы ее вообще не было. Мы — сами по себе. Ну… а если тебе так хочется быть с ней… почему бы тебе здесь не остаться?

— Нет! — теперь уже Вирта решительно тряхнула головой. — У нас есть свой мир, и мы должны туда вернуться.

— Мы никому ничего не должны. По крайней мере я. Это уж точно.

— Если бы боги хотели, чтобы мы жили в этом мире, они бы с самого начала создали нас здесь.

— Если бы боги не хотели, чтобы мы перемещались между мирами, они не дали бы нам такой возможности. А мы — можем. Можем, потому что мы — полукровки. Мы полукровки — для того чтобы мочь. Это все не просто так. — Бага наконец-то высказал мысль, которая уже давно и неспешно зрела под его крепкой, как у всякого орка, лобовой костью. — Во всем этом какой-то смысл. Что время от времени у людей, орков, эльфов и прочих родятся непутевые… люди, орки и прочие. И находят других таких же непутевых, из другой расы. И родятся такие, как мы. Способные ходить через границы, потому что и родились на границе. Она для нас — дом родной. Значит, это кому-то нужно…

— Кому-то нужно, а мы всю жизнь мучайся, — обронила Вирта. Она не плакала, а только опиралась подбородком на сцепленные руки, положив локти на стол, и вид у нее был такой, как будто она обдумывает очень важные и чисто деловые мысли.

— А не мучайся, — легко позволили Бага. — Я лично не собираюсь. Раз боги дали, надо пользоваться. Лично я собираюсь открыть контору по оптовым поставкам каменного угля и железной руды. Здесь руда хорошая, содержание железа выше, чем у нас привозят. А ты можешь, например, начать торговать всякими колечками-сережками здешней работы. Тебя, как дочь королевы, вообще от налогов освободят.

— Ты уже все продумал! Деловой какой! — Вирта иронично покосилась на него.

— А чего же отказываться, если добро само в руки идет? Или правда оставайся здесь, выйдешь замуж за какого-нибудь дедушку, тоже будешь звездой под Прочным Сводом.

— Нет. — Вирта покачала головой. — Я не хочу. Для меня это значит потерять себя. А я не настолько себе не нравлюсь, чтобы хотеть от тебя избавиться.

— А как же мать? Ты столько хотела ее найти, а теперь опять одна останешься?

— Ну, теперь я знаю, что ей хорошо. Гораздо лучше, чем было бы у нас. И если я через двадцать лет опять захочу с ней повидаться, она будет все такой же молодой и красивой, и будет считать, что еще не прошло и года…

— И примет тебя за свою мать!

После этого они погостили во дворце еще несколько дней, пока снаряжался обратный караван во Внешний приказ, с товарами для жителей верхнего мира. Королева огорчилась нежеланию дочери остаться с ней, но не препятствовала ее уходу. Король Лаурин был несколько обеспокоен и раздосадован тем, что Вирта вынула волшебную булавку и его супруга вспомнила всю правду о себе, но зато был счастлив узнать, что она и без колдовства вовсе не хочет его покидать. Он даже сам заверял Вирту, что когда бы ей ни вздумалось вернуться, ей здесь будут рады. К каравану прибавилось четыре мула, нагруженных тюками и сундуками с подарками от их величеств, и даже Баге подарили меч из лучшей дверговой стали с инкрустацией и бердыш, точно такой, какие тут были у всех воинов и какие ему очень нравились.

— Топор — это здорово, а вот меч мне не по рылу, то есть не по чину! — отговаривался было он. — У нас ремесленный народ с мечами не ходит, а орки даже в герцогской страже только с топорами и копьями.

— Не следует так сразу отказываться, ведь мир меняется, и в этом его главное чудесное свойство! — уверял его достопочтенный мастер Дигрин, заведующий королевскими оружейными мастерскими, который заодно и дал Баге несколько уроков обращения с новым оружием. — Мир меняется, и мы меняемся вместе с ним. Готовность к переменам будет нашим главным оружием, и щитом, и мечом. Но и острая сталь не бывает лишней, прошу вас, не отказывайтесь.