Оливер Боуден - Братство

Эцио попрощался с ней и, видя, что день клонится к закату, пошел обратно к цитадели. Когда он подошел к конюшне, то увидел ребенка – маленькую девочку – растерянно бродившую посреди улицы. Эцио хотел заговорить с ней, и тут услышал позади яростные крики и грохот лошадиных копыт. Не долго думая, он подхватил ребенка и отпрыгнул с ним к ближайшим дверям. Он успел в последний момент. Из-за угла выскочил могучий боевой конь в сбруе, но без всадника. Следом ковылял конюх Марио, и Эцио узнал в нём старика Федерико.

– Иди сюда, проклятое животное! – Позвал Федерико, но это было бесполезно – конь уже убежал. Увидев Эцио, он сказал. – Прошу вас, сир, помогите мне. Это любимый конь вашего дяди. Я собирался расседлать его и почистить… Наверное, что-то испугало его, он очень нервный.

– Не волнуйся, отец, я приведу его обратно.

– Спасибо, спасибо. – Федерико стер со лба пот. – Я уже слишком стар для этого.

– Не беспокойся. Останься здесь и последи за ребенком. Мне кажется, она потерялась.

– Хорошо.

Эцио побежал за конем. Конь, уже немного успокоившийся, нашелся возле телеги с сеном. Он занервничал, когда Эцио подошел ближе, но потом узнал его и не стал убегать. Эцио положил ему на холку руку и успокаивающе похлопал, потом взялся за уздечку и осторожно повел коня обратно.

По пути он совершил еще одно доброе дело. Он встретил крайне обеспокоенную молодую женщину, потерявшую своего ребенка. Эцио объяснил ей, что случилось, преуменьшив степень опасности, которая угрожала девочке. Когда он сказал, где малышка сейчас, женщина побежала впереди него, крича: «София! София!» Вскоре раздался ответный крик: «Мама!» Спустя несколько минут он подошел к маленькой группке и передал поводья Федерико. Старик еще раз поблагодарил его и попросил ничего не рассказывать Марио. Эцио пообещал, и Федерико увел коня на конюшню.

Мать с дочерью все еще ждали, Эцио, улыбаясь, повернулся к ним.

– Она хотела сказать вам «спасибо», – сказала мать.

– Спасибо, – покорно повторила София, глядя на него со смесью страха и волнения.

– Больше не отходи от своей мамы, – добродушно произнес Эцио. – Не бросай её одну, поняла?

Девочка молча кивнула.

– Не знаю, что было бы с нами без вас и вашей семьи, синьор, – вздохнула мать.

– Мы делаем всё возможное, – отозвался Эцио, но, когда он вошел в цитадель, мысли его были неспокойны.

Хотя Эцио знал, что сможет постоять за себя, ему совсем не хотелось встречаться с Макиавелли.

Но до встречи оставалось еще достаточно времени, поэтому Эцио, движимый не только желанием отвлечься от тяжелых мыслей, но и естественным любопытством, сперва взобрался на крепостную стену, чтобы поближе посмотреть на новые пушки Марио, которыми дядя так гордился. Там он их и нашел. Чугунные пушечные ядра были аккуратно сложены рядом с колесами пушек в пирамиды. Сами пушки были отлиты из бронзы, по стволу вилась чеканка. Самая большая из пушек была десять футов длиной, Марио рассказывал, что весит она двадцать тысяч фунтов. Но на стенах были и более легкие и маневренные кульверины. В башнях, на всем протяжении стен, стояли отлитые из чугуна сейкеры и легковесные фальконы на деревянных тележках.

Эцио подошел к стрелкам, столпившимся вокруг одной из больших пушек.

– Красивый зверь, – сказал Эцио, проведя рукой по замысловатой чеканке вокруг запала.

– Это точно, мессер Эцио, – ответил командир, грубоватый мастер-сержант, которого Эцио помнил по своему первому визиту в Монтериджони еще молодым парнем.

– Я слышал, что вы практиковались днем. Могу я тоже пострелять?

– Можно, конечно, но днем мы стреляли из меньших пушек. Эти, большие, совсем новые. Мы еще не испытывали их, потому что они еще не подготовлены к стрельбе. А мастер-оружейник, который их устанавливал, куда-то запропастился.

– Кто-нибудь из вас пытался еще найти?

– Пытались, сир, но неудачно.

– Я тоже посмотрю в окрестностях. В конце концов, эти штуки здесь не для красоты. Никогда не знаешь, как скоро они могут пригодиться.

Эцио пошел по крепостной стене и удалился от стрелков всего на двадцать-тридцать ярдов, когда услышал громкое бормотание, доносившееся из-под деревянного навеса, который был установлен над боевой площадкой одной из башен. Рядом с навесом лежал ящик с инструментами. Когда Эцио подошел к навесу, бормотание перешло в храп.

Внутри оказалось темно и жарко, воздух был спёртым и пропах кислым вином. Когда глаза привыкли к темноте, Эцио разглядел крупного мужчину в не особо чистой рубашке, развалившегося на куче соломы. Он легонько пнул мужика, но это не произвело должного эффекта – мужик лишь забормотал во сне, а потом повернулся лицом к стене и захрапел.