Юлиана Суренова: Потерянные души

— Может, за минувшее время все изменилось, та чаша, что была полной, опустела, переполнив пустую. И теперь уже мы виноваты пе-ред вами, но не можем, как это сделали вы, понять и остановить-ся. Может быть… — договорить она не успела: лежавшая на расстелен-ных плащах Дубрава приподняла голову.

— Пора, — прошептала она.

Тая встрепенулась, опрометью бросилась вниз, за водой. Ста-руха с Орхипом уже давно приготовили ее, согрели. Оставалось лишь отнести наверх.

Девочка родилась легко. Ее первый вскрик был негромким, даже, казалось, робким, но счастливым. А так — обычный ребенок, розовенький хрупкий комочек, ни волчьей шерсти, ни рожек, ни тайных знаков… И земля не протестовала, она радовалась рождению нового существа. Словно омыв влагой новорожденную, дождь прекратился, из-за туч выглянула луна, окруженная звездной свитой…

Когда на чердак поднялся хозяин трактира, малышка, укутанная в одеяльце, сладко посапывала на руках у матери.

— Спасибо, добрый человек, — улыбнулась Дубрава трактирщику. — Если б не ты, моя девочка родилась бы на холодном ветру мертвой. Да и меня б ждала вечная дорога… Не знаю, смогу ли я когда-ни-будь отблагодарить тебя, ведь ты, приняв нас при священнике, под-верг свой дом такой опасности…

— Мне все равно, что будет с этим трактиром, — тихо произнес Го-ривек. — Если жена с сыном выживут, я постараюсь увезти их отсю-да. Лучше начинать все с начала, чем жить на земле беды. А если нет… Тогда уж совсем ничего не будет иметь значения.

И тут снизу донеслись быстрые шаги, и задорный детский голо-сок звонко закричал:

— Пап! Ты где?

Трактирщик вздрогнул и, прошептав "Неужели?!", бросился вниз. Спустя мгновение Горисвет уже обнимал жену, крепко прижимая к груди сына — бледных, исхудав-ших за время болезни, но живых, здоровых.

— Знаешь, — мальчик говорил без умолку. — Мне снился странный сон! Словно мы с мамой собираемся куда-то уезжать. Уже запрягли в повозку коня, сложили какие-то тюки… Такие тяжеленные! А ты по-чему-то не едешь с нами, стоишь на пороге и машешь рукой, сначала прощаясь, а потом… как-то по-другому, словно просишь нас оста-новиться, остаться. Но мы с мамой не можем. Что-то зовет нас ку-да-то… Потом появился настоящий колдун. Только он был не злой, как все говорят, а добрый. Сперва с тобой, у порога, а потом — раз! — и у нас, в повозке. И конь его послушался — нас не слушал, а его сразу же — повернулся и пошел назад, к дому… А потом я проснулся и совсем — совсем здоровый. Только есть очень хочется!

— Сейчас… Сейчас я тебя накормлю, сокровище мое! — он расце-ловал сына. Затем, на мгновение взглянув на спокойно улыбавшуюся жену, повернулся к колдуну, который, бледный, с посиневшими губами и усталыми глазами стоял чуть в стороне, опершись спиной о стену.

— Спасибо тебе. Не знаю, как отблагодарить…

— Жизнь за жизнь, — чуть слышно прошептал тот. — Ты ничего мне не дол-жен… — по мере того, как он продолжал говорить, его голос набирал силу. — Но, в любом случае, я рад помочь: в мире осталось не так много добрых людей… А теперь прости, мне нужно взглянуть на новорожденную, — и он стал медленно подниматься на чердак.

А Горивек повел жену и сына в залу, где старуха уже пригото-вила густой ароматный бульон.

Священника не было нигде видно и трактирщик заволновался:

— Где он? — тихо, чтобы не тревожить родных, спросил он Орхипа.

— Внизу, в подполе, — мрачно бросил тот.

— Что?! - ужаснулся трактирщик.

— Он пытался тайком выскользнуть, но я так подумал, что не след его отпускать, а то потом жди беды.

— Но что нам с ним делать?!

— Ничего, пущай посидит в компании с бочками вина, придет в себя, успокоится, отоспится до утра, авось, забудет о том, что произошло.

— Что-нибудь случилось? — рука жены осторожно коснулась плеча трактирщика.

— Нет, все в порядке… Теперь вам нужно отдохнуть, поспать…

— Нет! Я не хочу спать! Я выспался на всю жизнь! — воскликнул мальчик, недовольно топнув ножкой.

— Пойдем, солнышко мое, папа прав. И потом, он ведь — глава семьи, и мы должны его слушаться.

— Но почему? Я не хочу! Ну пожалуйста! — заканючил было он, но, подчинившись, вздохнул и зашагал вслед за матерью в спаленку. Трактирщик пошел следом, боясь, что если он оставит родных одних хотя бы на мгновение, те исчезнут.

— Они совсем такие же, как прежде, — улыбнулась ему стряпуха.

— Да, — кивнул он.

Весь остаток ночи трактирщик просидел рядом с женой и сыном. Вглядываясь в их лица, он с содроганием ждал рассвета, словно в первых лучах дневного светила они могли исчезнуть, растаяв без следа, как тени или творения черных богов. Но вот солнце взошло, заискрилось, заиграло, его лучи, проникнув через оконце, коснулись лиц людей, раскрасив их здоровым румянцем.