Рождество Северуса Снейпа

— Да собственно, я только сказал…

Дверь распахнулась — я стоял спиной к двери, но услышал звук, а по лицу департаментского служки можно было догадаться, что вошедший — далеко не простой посетитель. Я замешкался буквально на долю секунды — и не успел аппарировать.

— Мистер Поттер, какая честь!

«Какая честь» еще не была договорена, а меня уже схватили за руку и сжали, точно тисками.

— Надо поговорить.

— Мне — не надо, — прошипел я, тщетно пытаясь вырвать руку.

— Господа, что здесь происхо…

Растерянный голос министерского служащего так и повис недозвучавшей фразой где-то далеко позади. Меня втащило в аппарационное тесное жерло и поволокло в неизвестном направлении, а цепкие пальцы на моем запястье продолжали давить до боли, словно хотели сломать руку.

***

— Не пытайтесь аппарировать, сэр. Отсюда нельзя аппарировать. Это комната для допросов.

— Я арестован? На каком основании?

— Вы задержаны. Для выяснения обстоятельств.

— Вам это с рук не сойдет, будь вы хоть трижды Гарри Поттер!

— Поговорите со мной!! Кто вы такой? Зачем вам понадобилось оборотное зелье? Что все это значит?!

Очевидно, версия сна плавно сменилась версией оборотного зелья. Я представил, как все происходящее должно выглядеть в глазах Поттера. Заговор, конечно, это какой-то заговор, и допрос в штабе ауроров — самая действенная и необходимая мера.

Мне вдруг стало смешно. Я заозирался по сторонам, мельком разглядев унылые крашеные стены, видавший виды стол, стул для подозреваемого, высокое окно, новехонькие пластиковые жалюзи на нем. Если бы моя судьба сложилась по-другому, я вполне мог бы оказаться частым гостем в этой комнате, возможно, именно с Поттером по другую сторону стола.

— Меня, между прочим, дети ждут! — я потряс набитым мешком.

Поттер присел на край стола, расстегнул темную меховую куртку, стащил с носа очки и принялся сосредоточенно протирать стекла вытащенным из кармана клетчатым платком. Его рот неприятно подергивался, дыхание прерывалось, словно он только что пробежал, не останавливаясь, сто миль.

— Кто вы такой? — спросил он глухо и, водрузив очки на место, уставился мне в лицо.

— Отец Рождества, — невозмутимо ответил я и присел на стул. — С вашего позволения. Стар я на ногах стоять, молодой человек.

— Вы надо мной издеваетесь, — тихо констатировал Поттер. — Кто вы такой?!

Я начал получать удовольствие от происходящего, весьма схожее с тем, что некогда испытывал во время занятий окклюменцией. Та же полнейшая растерянность, беспомощность и дурковатый вид, словно ему все еще пятнадцать. И приснопамятный Лорд огненной занозой сидит в его голове.

Мне стоило огромных трудов не рассмеяться прямо ему в лицо.

— В прошлый мой визит вы меня немного озадачили, мистер Поттер, поэтому я ушел, не попрощавшись. Честно говоря, никак не ожидал, что вы вдруг ни с того, ни сего начнете гладить меня по голове.

— Я… это не вас… я…

— Не меня? А кого же? — спросил я вкрадчиво, стаскивая колпак с вспотевшей головы и швыряя его на стол. Каким-то заторможенным нерешительным жестом он потянулся к колпаку правой рукой и осторожно ощупал его, будто желая удостовериться в материальности оного. Колпак-то настоящий, можешь не сомневаться.

— Вы превратились, — с бессмысленной, но упорной интонацией пробубнил Поттер. — Превратились. Я видел своими глазами. И это был не сон. Вначале я думал, что сон… но во сне всегда просыпаешься. А я так и не проснулся.

— Превратился? — с максимальной озадаченностью переспросил я. — В кого же я превратился?

— Прекратите надо мной издеваться! — голос вдруг сорвался на крик, на истерику. — Отвечайте, кто вы такой?!

— Мистер Поттер, я ничего не понимаю. Не понимаю, о чем вы говорите. Наверное, вам показалось… что-то.

— Я не сумасшедший! Вы меня слышите?! Я не сумасшедший!!

Отчаяние и злость, вложенные в эти возгласы, говорили о том, что данное оправдание произносится Поттером уже не в первый раз. Знакомая тема, так? И судя по тону, ты отнюдь не уверен, что и в самом деле не…

Я расстегнул куртку. Жарко здесь, однако. Может быть, Поттер в самом деле психически нестабилен? Он, помниться, и в юности не отличался хладнокровием и сдержанностью.

В общем, мне было плевать. Мне было плевать — и мне нравилось его нервировать. Нравилось видеть его таким. Очень нравилось.

— Конечно, вы не сумасшедший, — произнес я елейным фальшивым тоном, годящимся только для тяжело больных. — Мало ли, что вам показалось. Всем нам что-то кажется… время от времени.