Дарья Зарубина - Свеча Хрофта

— Выйди, Руни, — попросил он твердо, и не оставалось сомнений, что это не было просьбой. — Будь добра.

Рунгерд была зла, но вышла, едва сдержавшись, чтобы не хлопнуть дверью.

— А теперь посмотри на меня, остроухий, — гневно прошептал Отец Дружин, — я вижу, что зря заподозрил тебя в предательстве. Потому что даже в гневе ты верен тем, кто тебе дорог. Но не смей распускать свой поганый язык, не смей говорить о ней в другом тоне, кроме почтительного, потому что она, как ты наверняка уже знаешь, одна из Древних Богов. И спасти нас может только одно — если дремлющая в ней сила проснется. Я знаю, что такое потерять силу. Ты был захудалым колдунишкой, Диркрист, а я — богом. А сейчас пустяковая рана, что раньше затянулась бы за пару секунд, причиняет мне боль несколько дней. И этот проклятый холод!.. Ты верно подметил, словно руки и ноги отрубили. Но не смей обвинять в этом ее. Лучше подумай, раз уж ты так ценишь свой ум, что полагаешься на его защиту. Подумай, кто она?

— Смертная девка, — огрызнулся Дирк с какой-то нелепой бравадой.

— Да, и если у нас с тобой всегда была сила, то у нее — никогда не было. Представил себе, никогда! — Хрофт приблизил свой цепкий орлиный взор, так что Дирк увидел желтый ободок вокруг зрачков Родителя Ратей, словно солнце, скрытое тенью луны. Два затмения уставились Диркристу в душу, и он почувствовал, как понимание захлестывает его. — Только представь своим хваленым умишком, каково это — родиться без рук и ног. Родиться смешным, слабым, настолько слабым, что даже бог, что поклялся защищать тебя и заботиться о тебе, забыл о своих словах и занялся более… божественными делами. Я видел по твоим глазам, ты ведь хотел наложить на себя руки, так, остроухий?

Дирк кивнул, не в силах произнести хоть слово.

— А они проживают так жизнь, эти смертные. И цепляются за нее. Хотя никогда даже близко не могут подступиться к тому, что мы с тобой считали само собой разумеющимся. И у тебя хватает глупости обвинять ее в том, что она сражается за себя и своих людей! Твой брат увидел больше. Он заметил в ней величие. Ни ты, ни я в своей гордыне не разглядели этого. Она родилась, как ты верно сказал, без рук и ног — и сделала себе крылья. За одно это я готов преклонить перед ней колени. И люди, смертные, ради которых я отдал свою силу и отнял твою, идут за ней именно потому, что она — надежда на величие, которого у них никогда не было. Я не увидел в ней богиню, но я увидел волю, поистине равную божественной. Поэтому если ты посмеешь еще хоть раз заговорить с ней или о ней дурно — я заставлю тебя страдать так, как ты не можешь себе даже представить.

— Почему? — выговорил Дирк, пытаясь отклониться назад. Отец Дружин скалой нависал над ним, мощный, страшный. И никто не поверил бы Дирку, реши тот рассказать, что он больше не бог.

— Почему я заставлю тебя страдать? — не понял его вопроса Хрофт.

— Почему я до сих пор жив? — закончил Диркрист. — Ведь ты думал, что я шпион.

— Потому что мне нужна твоя помощь, — отозвался Хрофт. — И помощь любого, кто не боится выступить против Повелителя Тьмы и его созданий. Ты много знаешь. Да, ты лишился силы, но можешь оказаться полезнее самых сильных воинов, хотя бы потому, что тебя не напугать видом существ, сотворенных магией. А большинство из тех, кто называет себя воинами Одина, ни разу в жизни не сталкивались с тем, что для нас, жителей открытого мира, вещи вполне привычные и обыденные.

— И ты не попросишь меня следить за братьями? — проницательный взгляд альвского колдуна встретился с непроницаемым взором Родителя Ратей.

— А ты согласен? — бесцветным голосом спросил Хрофт.

Дирк не успел возмутиться, как заметил искру веселья во взгляде Отца Дружин.

— Я прошу тебя лишь позаботиться о них и о ней, если меня не окажется рядом, чтобы защитить ее. Вы с братьями готовы были пойти за ней к Хедину, и, боюсь, мечты сбылись, хотя и не совсем так, как думалось Руни. Новые Боги заметили нас, и скоро вам доведется встретиться с одним из них. И выстоять будет почти невозможно. Но я хорошо знаю Хедина, и у меня есть кое-какие мысли, — проговорил Хрофт, с горькой усмешкой. — И… мне жаль, что Велунд…

Старику, видимо, раньше не приходилось извиняться за такое. Он с трудом пытался отыскать слова, и Дирк прервал его:

— Просто скажи, что мне делать, Владыка Асгарда.

— Собери всех.

Они были готовы. И ни одна минута той пары недель, о которых говорил Хаген, не оказалась потрачена впустую. Не угасал огонь в гномьих горнах. Денно и нощно звенели мечи, выплевывали в небо крылатых самоубийц катапульты и баллисты. Их с Хрофтом план был рискованным, смелым, отчаянным. И только поэтому Руни верила, что задуманное возможно. Потому что выхода не оставалось. Можно убежать, даже увести с собой людей, но далеко уйти не удастся. Разрубленный меч здесь, под куполом, оказался бесполезен. Ни у Отца Дружин, ни у кого в Земле смертных больше не было сил, чтобы им воспользоваться. К тому же никто: ни слуги Хаоса, ни Новые Боги — не позволил бы им безнаказанно исчезнуть. А значит, оставалось — погибнуть.