Стивен Эриксон - Дань псам

В карете Маппо решил было открыть дверь, но Квел вытянул дрожащую руку, остановив его. — Боги, не надо!

Чудная Наперстянка скорчилась на полу, раскачиваясь и бормоча.

— Что там, снаружи? — спросил Трелль.

Квел потряс головой. Он был бледен как кость, лицо покрылось потом. — Должен был догадаться. То, как карта сужалась в конце пути. Ох, нас использовали! Обдурили! Боги, похоже, меня стошнит!

— Проклятые трайгаллы, — пробурчал Тук. Его совершенно вывело из себя внезапное, необъяснимое прибытие кареты. Как они смогли пробраться сюда? И тут он увидел Грантла. — Боги подлые, ты!?

Внутри кареты кого-то рвало.

Грантл уставился на Тука, нахмурил лоб.

«А, догадываюсь, что я уже не похож на Анастера». — У нас был…

— Глашатай, — сказал Худ. — Время.

Тук скривился, почесал глазницу: — Что? Ты отсылаешь меня с ними?

— Некоторым образом.

— Тогда я присоединюсь к живым?

— Увы, нет, Тук Младший. Ты мертв и мертвым пребудешь. Но это последнее твое задание как Глашатая. Другой бог затребовал тебя.

Тук начал спешиваться, однако Повелитель Смерти остановил его: — Скачи позади кареты, как можно ближе. Некоторое время. Теперь, Глашатай, хорошенько запомни последнюю весть. Нужна кровь. Нужна кровь…

Грантл перестал прислушиваться. Даже беспокойство от вида одноглазого всадника быстро затихало, ибо его подхватил поток боевого буйства. Он смотрел на врага, видел, как погибают обороняющиеся.

Война, которую не смогут выиграть жалкие души, война, которой требуется поборник, способный стоять до конца.

Из груди вырвался утробный рык; он сделал шаг от кареты, потянулся за саблями.

— Куда, чудак-человек!

Крик заставил его вздрогнуть. Грантл поглядел на Гланно Тряпа, а тот жестко улыбнулся: — Дольщики так просто не уходят — неужто нам придется утыкать тебя стрелами? Быстро на борт, полосатик. Мы снова отчаливаем!

Исход может быть только один — Драконус понимал это с самого начала. Он не ощутил прибытия и отбытия трайгаллов, исчезновения Тука. Все внешнее уже не могло пробудить его чувства.

Один исход.

Но ведь Драгнипур никогда не сулил спасения. Железо, выкованное, чтобы связывать; тысячи цепей, сращенных, ставших лезвием — слой за слоем, скрученные, спаянные, свитые словно канат. Драконус, окруженный пылающими огнями сердца Бёрн, делал цепи из всех существующих в природе металлов, выковывал звено за звеном. Швырял металлические жилы на наковальню. Опускался молот. Тот самый молот, единственный инструмент, способный выковать подобное оружие — он помнил его тяжкий вес, ожигающую рукоять, не желавшую поддаваться руке чужака.

Даже в грезах Бёрн была недовольна.

Цепи на цепи. Цепи, чтобы связывать. Связывать саму Тьму, преображать старый лес, по которому она скиталась, превращая Черное дерево в карету, в громадные неуклюжие колеса, в днище, ставшее горизонтальной дверью над порталом — словно крышей склепа. Черное дерево, чтобы удерживать и вмещать душу Куральд Галайна.

Он вспоминал. Искры разнообразных оттенков летят расщепленными радугами. Оглушительный стук молота, звоны дрожащей от каждого удара наковальни. Волны жара, обжигавшие лицо. Горький вкус сырой руды, вонь серы. «Цепи! Цепи и цепи, превращайтесь в мерцающие разводы на клинке — клинок идет в воду, потом в белое сердце Бёрн — а потом все снова. И снова.

Цепи! Цепи, чтобы связывать!

Связывать павших!»

Но сейчас — непостижимо, невероятно, но Драконус ощутил, как нечто лопается. Цепь порвана.

«Так всё кончается. Не думал я, не воображал…»

Он видел, как Связанные спутники разбредаются в стороны, падают. Видел хаос, опускающийся на них, с ядовитым усердием пожирающий плоть, пока кандалы не упадут наземь — пока железные браслеты не окажутся пустыми. «Ничего не остается.

Я никогда не хотел… не хотел такого итога — для всех вас, для нас.

Нет, я был слишком жесток, чтобы воображать конец. Бегство.

Но сейчас — услышьте мои мысли. Я хотел бы видеть вас живыми, да, в цепях — но не от жестокости. Ох, нет. Возьми меня Бездна, я хотел бы видеть вас живыми, ибо познал жалость».

Может быть, она плачет. А может, обжигающие слезы означают приступ истерического смеха. Неважно. Их пожирают заживо. «Нас всех пожирают заживо».

Драгнипур начал распадаться.

Когда хаос разрушит фургон, растворит дверь и схватит Врата, меч треснет и хаос вырвется из хитроумной ловушки. Блестящий обман Драконуса — вечная приманка, заставляющая хаос отвлечься от всего иного — провалится. Ему не хочется размышлять о том, что случится с бесчисленным числом королевств и миров; разумеется, он не сможет увидеть, что будет потом. Он знает лишь одно: последние мысли наполнены ничем иным, как горькой виной.